Мясорубка
Шрифт:
– Кретин, – негромко пробормотал репортер. Оценив должным образом собственный интеллект, он заставил себя несколько раз подряд повторить излюбленную фразу, с некоторых пор превратившуюся в его девиз: – Никому не верь… Никому не верь… Никому не верь…
После визита Хадсона на время его оставили в покое. Он прошел на кухню. Рядом с кофеваркой обнаружил записку, оставленную для него Кэт: «Микки, не злоупотребляй крепким кофе!» Примерно с дюжину подобных инструкций он нашел в различных уголках квартиры. Ему стало совестно, что в последнее время он вынужден
Брэдли в очередной раз проигнорировал советы своей практичной и здравомыслящей жены. Он заварил себе крепчайший кофе и отправился в гостиную, где его ждал портативный компьютер.
Трудился он до часу дня. К этому времени его уже тошнило от выпитого натощак кофе и бесчисленного количества выкуренных сигарет. Он сделал вторую копию и спрятал обе дискеты в двух предусмотрительно сделанных тайниках. При тщательном обыске дискеты, конечно, обнаружат, но он надеялся, что до завтрашнего вечера никаких обысков в его квартире не запланировано.
Брэдли на скорую руку принял душ, побрился, затем переоделся в светлые брюки и рубашку с короткими рукавами. На сегодняшний день у него было намечено две встречи. Не исключено, что одна из заинтересованных сторон пожелает вдруг внести свои коррективы в его распорядок дня.
Выруливая с Кропоткинской на Садовое кольцо, репортер даже не предполагал, насколько его догадка близка к истине.
Брэдли миновал Крымский мост и какое-то время двигался по Садовому в общем потоке машин. Он уже собирался было свернуть на Пятницкую, где находился офис одного его давнего приятеля, зарабатывавшего себе на жизнь торговлей недвижимостью, когда позади него пристроилась машина ГАИ. Взвыла сиреной, мигнула маячком, затем усиленный громкоговорителем голос громыхнул на всю Зубовскую улицу: «Темно-синий «Опель», госномер такой-то, приказываю остановиться!»
Брэдли, как всякий законопослушный гражданин, тут же подчинился приказу. Перестроился в правый ряд и аккуратно притер машину к бровке. Гаишники припарковались впереди, из машины выбрались двое, одетые в форму с нагрудными бляхами. Брэдли опустил переднее стекло, приготовил права и техпаспорт. Но ничего этого не потребовалось, поскольку дальнейшие события приняли совершенно неожиданный оборот.
Один из сотрудников ГАИ направился к водителю «Опеля», его товарищ тем временем обошел машину с другой стороны.
– В чем дело, офицер? – спросил на русском Брэдли. – Кажется, я не нарушал правил.
Сотрудник ГАИ внимательно осмотрел салон. Убедившись, что, кроме Брэдли, в машине больше никого нет, он негромким голосом распорядился:
– Пересаживайся в кресло пассажира. Быстро!
– Что вы себе позволяете! – против воли вспылил журналист. – Я гражданин США!
– Это ты своему психиатру расскажешь, – лениво процедил гаишник. Мгновение спустя прямо в лицо репортеру ударила тугая струя аэрозоля.
– Дайте ему нашатырь… Готово, он сейчас оклемается.
Брэдли пришел в себя от резкого аммиачного запаха нашатыря. Он не удержался и громко чихнул. Чей-то голос в
– Будьте здоровы, мистер Брэдли.
Затем тот же голос, но уже с властными нотками, распорядился:
– Поправьте балахон, ему будет трудно дышать. Вот так. Не надо вязать ему руки, оставьте… Ведь вы не самоубийца, господин журналист? Нет? Ну вот и хорошо. А теперь мы можем спокойно поговорить. Итак, встречу, которую мы с вами готовили целых три месяца, можно объявить открытой.
ГЛАВА 35
– Какого черта, Рич?! Они похитили меня, понимаете?! Где в это время были ваши хваленые охранники? Вы же клялись и божились, что будете надежно меня прикрывать!
У Брэдли был вид разъяренного человека. Он мерил крупными шагами обширную гостиную «президентского» номера гостиницы «Националь» и ругался на чем свет стоит. Помимо репортера, здесь присутствовали еще три человека, но место Хейса на этот раз занял Маклиллан. Брэдли не прочь был выплеснуть свой гнев на господина с двойной фамилией, но Гартнер предупредил его, что мистер Кук, к великому сожалению, сейчас очень занят и не сможет принять участия в их разговоре. Естественно, мистер Кук будет немедленно проинформирован об имевшем место ЧП и высказанных в связи с этим печальным инцидентом претензиях.
– Они обрызгали меня из пульверизатора, как таракана, – возмущенно продолжил Брэдли, размахивая в запале руками. – Черт, я не могу в это поверить! Меня караулит целая шайка дармоедов, и каков результат?! И после этого они хотят, чтобы я продолжал с ними сотрудничать!
– Представляю, как вы бранились на русских, – с иронией в голосе произнес Чедвик.
Брэдли предпочитал называть его и дальше этим именем. Этим господам вовсе не обязательно знать, что ему известны их настоящие личины.
– Да сядьте же вы наконец, – приказал ему Гартнер. – У меня от вас уже голова разболелась. Я вам еще раз заявляю, мы полностью, то есть от начала и до конца, контролировали ход событий. Мы даже знаем номер дома, где происходил контакт. Единственное, что нам не удалось, так это напрямую послушать ваши переговоры.
– В конце концов, какая разница, Майкл, когда состоялась ваша встреча – в среду или в четверг, – сказал Чедвик. – Главное для нас, что контакт все же имел место. Просто они оказались гораздо осторожнее, я бы даже сказал, хитрее, чем мы могли предположить.
Брэдли почувствовал полный упадок сил и рухнул в кресло. Когда до него дошло, что русские все переиграли и вместо заранее оговоренной встречи в четверг у выставочного центра они решились на риск и выкрали его из-под носа посольских охранников и сотрудников МАТ, он и впрямь испугался не на шутку. Но настоящий страх пришел к нему несколько позже, когда он очнулся в собственном «Опеле» на обочине Зубовской, на том же самом месте, где его тормознула машина ГАИ. Он не имел представления, какого рода наркотическое вещество использовали русские, но действовало оно весьма эффективно и не оставляло после себя болезненных ощущений.