Мятежная леди
Шрифт:
Раздался хор возмущенных голосов, но Фиона Уильям твердо заявила:
— Так вот, вам всем пора к повару: спросите, не нужна ли ему помощь. Ты, Дэви, и ты, Кейт, проследите, чтобы младшие поняли, чем им следует заняться.
— Хорошо, мы проследим, — сказал самый старший из троих. Темноволосый и темноглазый мальчик, который первым заметил присутствие путника, кивнул в знак согласия, по-прежнему не сводя с него глаз.
Дети гурьбой отправились выполнять указание, и молодая женщина снова устремила на путника взгляд своих чудесных глаз.
— Наверняка кто-нибудь сообщил вам, что Джардин из Эпплгарта лежит на смертном одре и не желает никого видеть, — добавила Фиона.
— Меня он примет, — с уверенностью возразил путник, отмечая про себя, что благодаря темным ободкам вокруг зрачков ее глаза кажутся прозрачными.
— Помилуйте, с чего бы ему вас принимать? Неужели никакого почтения к умирающему человеку?
— Сомневаюсь, что старый пройдоха действительно при смерти. Тем не менее, меня он примет, потому что посылал за мной. Видите ли, я его наследник.
Вместо торопливых извинений, которые он вправе был ожидать от служанки, молодая женщина вдруг высокомерно сказала:
— Должно быть, вы наслушались сказок вроде той, что я рассказывала детям, потому что делаете большую ошибку, если собираетесь предъявлять наследственные права на имения старого Джардина.
В путнике шевельнулось сомнение. Никто из слуг старика не осмелился бы разговаривать столь дерзко.
Он едва знал Джардина, несмотря на родство, но если правдой является хотя бы половина того, что он слышал о вздорном старике, его слуги и приспешники выказывают величайшую осторожность и осмотрительность, особенно в разговоре с человеком благородного звания.
— А вы кто? — спросил он.
Молодая женщина осторожно коснулась живота:
— Мать его наследника или, быть может, жена наследника. Как бы дело ни повернулось, — добавила Фиона, расправляя плечи и глядя ему прямо в лицо. — Могу без колебаний сказать, что вы никак не можете ему наследовать.
Путник был поражен. Впрочем, стоило ли удивляться, что старый Джардин ему солгал? Он с самого начала подозревал подвох в том, что старик действительно помирает. Решительно подавив гнев, внезапно вспыхнувший в ответ на ее чуть ли не презрительный тон, он сказал:
— Полагаю, вы, должно быть, жена Уилла Джардина?
— Разумеется — или его вдова, — добавила Фиона. — А вы кто?
— Керкхилл, — ответил он.
Она нахмурилась:
— Предполагается, что я вас знаю? Может быть, вас зовут еще как-нибудь?
— Люди зовут меня по-всякому. Некоторые называют Сейтоном из Керкхилла. Но большинство народу по соседству знают меня просто как Керкхилла. Моя семья обитает в верхнем Аннандейле вот уже два столетия. Однако, поскольку я двоюродный брат Уилла, а вы его жена, мы с вами в родстве. Можете звать меня Ричард, если угодно, или Дикон.
— Я буду звать вас Керкхилл, — твердо заявила она с таким видом, словно ее мысли вдруг упорхнули куда-то очень далеко. — Впрочем, вы ведь наверняка лорд Керкхилл, — добавила она.
— Более того, моя мать имела несчастье быть сестрой вашего старого негодяя, — ответил он.
— Помилуй Боже, я и не знала, что у старого Джардина была сестра!
— Думаю, она бы с радостью предпочла вовсе не иметь такого брата, — ответил Керкхилл, криво улыбаясь, — Но он действительно послал мне записку с сообщением, что умирает, и просьбой как можно скорее явиться в Спедлинс-Тауэр.
— Тогда мне лучше отправиться к нему: сообщить, что вы уже здесь, и спросить, примет ли он вас. Велю кому-нибудь провести вас в более удобное…
— Нет, миледи… Или мне следовало сказать — леди Уильям…
— Достаточно «миледи», — оборвала Фиона. — Никто не называет меня «леди Уильям».
— Это общепринятое обращение, так что прошу меня извинить, если вызвал ваше неудовольствие, — сказал Керкхилл. — В любом случае я явился сюда не затем, чтобы зря прохлаждаться, пока мой разлюбезный дядюшка станет раздумывать, так ли уж сильно он хочет меня видеть. Ведите меня прямо к нему. Но сначала я бы хотел узнать, что случилось с Уиллом.
— Нам всем хотелось бы это знать, — ответила она.
— Божья милость, а вы не знаете? Посыльный Джардина сообщил, что мой дядя находится на смертном одре и что я его наследник, вот я и решил, что Уилла нет в живых. Но, по вашим словам, вы или жена, или мать наследника…
Он умолк.
— Да, — подтвердила Фиона, снова дотрагиваясь до живота. — Не знаю, как именно обернется дело. Видите ли, Уилл был тут, а потом раз — и нету. Отсутствует вот уж две недели.
— Тогда, надеюсь, вы извините мой вопрос — у вас законный брак? Знаю точно, что никто не сообщил матери о сем великом событии. Иначе она бы не преминула рассказать мне.
— Конечно, мы состоим в законном браке, — ответила она. Ее глаза блеснули, а щеки ярко порозовели. — Ни в коем случае не моя вина, если свекор не сообщил вашей матери об этом браке.
— Это в любом случае не ваша вина, — согласился он.
Глядя в сторону, Фиона добавила:
— Он вызвал вас сюда отнюдь не к вашей же пользе, сэр. Несомненно, с вашей стороны было бы мудро взять, да и отправиться назад, домой.
Керкхилл ждал, пока она снова не взглянет ему в лицо. На сей раз, он заметил настороженное выражение в ее глазах.
— Неужели я похож на человека, который послушался бы подобного совета? — спросил он.
Фиона вовсе не думала, что Керкхилл похож на человека, который способен взять, да и уйти просто потому, что она ему это посоветовала. По правде говоря, она вообще не знала, чего от него ожидать.
Он был даже выше Уилла и казался еще сильнее физически. Ему очень шел костюм для верховой езды — кожаные штаны по колено, сапоги и кожаная куртка поверх свободной белоснежной рубашки. Черты его лица грубее, чем у Уилла, и он уступал ему в красоте. Тем не менее, в Керкхилле что-то внушало робость — наверное, ощущение силы и властности.