Мятежная леди
Шрифт:
Конечно, она не скажет об этом Флори. Горничная знала Фиону лучше, чем кто бы то ни было в Спедлинсе, и была единственной, кому Фиона доверяла. Но есть вещи, которые не стоит поверять слугам, какими бы преданными и заслуживающими доверия эти слуги ни казались.
Вскоре Фиона была готова сойти вниз. Флори тоже объявила, что вполне приготовилась. Она заправила под чепец несколько выбившихся из прически белокурых локонов, и они вместе отправились в обеденный зал.
Керкхилл уже ожидал за столом на возвышении. При их появлении он встал.
Представив ему Флори, Фиона сказала:
— Она прислуживала мне и сестре еще тогда, когда мы были детьми. Когда я вышла замуж, Флори приехала со мной из Аннан-Хауса.
— Тогда я рад с вами познакомиться, Флори, — откликнулся Керкхилл. — Вы будете обедать со мной и вашей хозяйкой?
— Ей придется остаться с нами, сэр, иначе люди начнут сплетничать, — сказала Фиона. — Она может мне прислуживать. Против этого никто не станет возражать.
— Разумное замечание, миледи. А теперь, не пора ли вам занять свое место? За нижними столами люди уже садились, когда я вошел, так что, полагаю, сегодня особый день — они избавлены от необходимости прочесть молитву перед тем, как подадут мясо.
Она сказала:
— Джардины обходятся без молитвы в любой день без разбору, сэр. Эти люди скорее устроили бы мятеж, если бы кому-то вздумалось задержать подачу мяса ради того, чтобы пробормотать несколько слов. Им дела нет до Святой церкви или…
Она замолчала, осененная внезапной мыслью. Шотландская церковь, Керк…
— Ради Бога, простите. С таким именем, как Керкхилл, вы, наверное, очень набожны. Если так, пожалуйста, делайте что считаете нужным.
Керкхилл улыбнулся:
— Нашим именем мы обязаны тому, что мой предок построил первый дом на холме, где прежде стояла маленькая церковь. То есть там были руины — церкви, как думали все. Впрочем, зная наши места, можно было бы с тем же успехом предположить, что это была языческая крепость. Кое-кто из язычников действительно строил часовни.
— Да. В Данвити-Холле тоже был такой холм с часовней, — ответила Фиона. — Это родовое гнездо моего отца — то есть моей сестры, — поправилась она поспешно.
— Я знаю Данвити-Холл, — сказал Керкхилл. — Данвити ведь умер несколько лет назад, так?
— Всего лишь два года назад, — тихо ответила Фиона.
Оба замолчали. Слуги принялись нарезать мясо и разносить еду. Фиона поймала несколько косых взглядов со стороны мужчин за нижними столами. Из-за двери хода для прислуги выглядывали две женщины и крошка Дэви.
Сейчас, сидя на возвышении с Керкхиллом, Фиона чувствовала себя особенно уязвимой. Она знала, что мужчины сплетничают о ней. Кое-кто не счел нужным даже говорить тише.
Молчание за почетным столом становилось тягостным, и Керкхилл вдруг сказал:
— Кажется, у вас нет привычки обедать за этим столом, миледи?
— Обедала, пока не исчез мой муж и не слег старый Джардин, — ответила она. — А после того я ем вместе с Флори на террасе. Она с другой стороны северной стены, справа от нас. Отсюда туда не попасть. Вход с лестничной площадки, и дворецкий стоит на страже.
Керкхилл едва взглянул в ту сторону.
— Но здесь есть и другие женщины, я их видел. Видел и детей, которые слушали ваши истории.
— Конечно. Служанки и их дети, — объяснила Фиона. — Но те немногие женщины, кто соглашается здесь служить, сидят на кухне, и их дети не едят с мужчинами. Это устраивает всех — и мужчин, и женщин.
— Понятно. Полагаю, вы вернетесь к старой привычке, как только я уеду?
— Я не изменила бы ей и сегодня, да вы не разрешили.
Снова воцарилось молчание, потом Керкхилл сказал:
— Эти мужчины смотрят в нашу сторону куда чаще, чем допустимо правилами приличия. Некоторые, кажется, даже судачат на наш счет.
— Ради Бога, сэр, вы ведь не единственный доверенный моего свекра. Он охотно сообщал все, что думает об исчезновении моего мужа, каждому, кто изъявлял желание его слушать. Не сомневаюсь — почти все они считают, что это я его убила. Если им и есть о чем еще поспорить, так это — не вы ли убили его вместо меня. А может, просто мне помогли?
— Ясно, — с неожиданной злостью сказал Керкхилл, и Фиона быстро взглянула на него.
Он злился — гораздо больше на себя самого, чем на кого другого. Следовало ведь предвидеть, что пойдут сплетни, в основном здесь, в Эпплгарте. И ему некого винить, кроме себя.
Керкхилл ненавидел слухи и сплетни, и его люди знали об этом. Если его интересовало мнение соседей, он его спрашивал. Иначе он ничего не стал бы слушать.
Далее, поскольку его мать приходилась родственницей Джардинам, его люди в Керкхилле тем более не хотели сплетничать о том, что происходило в Спедлинс-Тауэре. Ему даже не пришло в голову поинтересоваться у Джошуа, не слышал ли он чего об этом месте, прежде чем отправиться в путешествие на юг. Нужно было сначала посетить Эпплгарт, составить о нем свое собственное представление.
Услышав, как Джардин обвиняет леди Фиону в убийстве мужа, Керкхилл отмел это предположение как совершенно лишенное смысла. А ведь стоило подумать, какое впечатление на людей произведет длительное отсутствие Уилла и обвинения в адрес леди Фионы! Тогда он мог бы легко догадаться, что о ней станут сплетничают все, кому не лень. А он думал лишь о том, что хочет узнать ее получше, прежде чем отправляться в обратный путь. Хотел показать, что вовсе не является чудовищем, намеренным разрушить ее жизнь.
Его удивило, почему поначалу разговор никак не клеится. Только что она говорила с ним очень свободно, не стесняясь выложить все, что приходило ей в голову. Теперь, сидя подле него, она не поднимала глаз от тарелки, разве что когда хотела сделать глоток эля или учтиво принять или отклонить блюдо, предложенное ей Флори.
— Мне придется еще раз принести вам извинения, — тихо сказал Керкхилл. — Не ожидал, что ваши домашние относятся к вам столь враждебно.
— Говорила я вам — не стоит мне с вами обедать. Но вы не желали слушать.