Мятежная леди
Шрифт:
Фиона взглянула на него. Какой у него довольный вид! Потом он лукаво улыбнулся.
— Вы правы. Нам не обязательно торопиться.
Фиона сбегала за плащом и вместе с Керкхиллом отправилась в конюшню. Она думала, что их встретит Джошуа, но того нигде не было видно.
Керкхилл спросил, где ее лошадь, и Фиона указала на своего мерина. Разумеется, она была прирожденная всадница, как большинство женщин, выросших в приграничных районах Шотландии. Однако Керкхилл сам усадил ее в седло, а потом и сам сел на своего вороного коня.
— Какой красавец! — сказала Фиона, кивая на огромного вороного.
— Красавец, но не доверяйте ему, пока я не дам вам знать, что уже можно, — предостерег Керкхилл. — Цербер — боевой конь. Он может быть очень покладистым, если захочет, но непредсказуем с людьми, которых не знает.
Джошуа так и не появился. Они выехали со двора. Фиона видела нескольких конюших, занятых обычной суетой, но Керкхилл и не подумал взять с собой кого-нибудь из них. Он направил лошадей вперед, выбрав путь вдоль реки.
Уилл часто ездил с Фионой этим путем. Но конная прогулка в обществе Керкхилла — совсем другое дело. В отличие от Уилла он любил поговорить обо всем, что попадалось им по пути. Обращал ее внимание на скалы необычной формы, внезапные водовороты средь водной глади, где, по его словам, плескался лосось, который так и просился на крючок! На деревьях пели птицы, и многих он узнавал по голосам или трелям прежде, чем успевал увидеть.
Фионе было так хорошо, так спокойно, как никогда за то время, что она провела в Спедлинс-Тауэре. Но лишь теперь, когда исчезло сковывающее ее напряжение, она поняла, в каком страхе жила эти два года!
— Вон там тропа, по которой я взбирался на холм, — сказал он немного позже. Его голос звучал чуть громче, чем мирное журчание реки Аннан или чириканье птиц и стрекот белок среди листвы ближайших деревьев и кустов.
Кивнув, Фиона пустила мерина вперед. Ей не терпелось увидеть, какой вид открывается с вершины. Они с Керкхиллом ехали молча, пока не очутились на обширном открытом пространстве, чуть южнее западной кромки холма. Керкхилл спешился, бросил поводья и помог спешиться Фионе.
Когда она очутилась на земле, он легко коснулся ее плеча, указывая направление по тропке. Вскоре они остановились у самого обрыва, под которым бежала река Аннан. На другом ее берегу простирались западные владения Аннандейла.
— Взгляните на юго-запад, — сказал Керкхилл. — Отсюда видно Лохмабен. А вон башни замка, посреди озера. Но оно только кажется одним большим озером.
— Но это не озеро?
— Там два маленьких озера, окруженных многочисленными речушками и родниками, которые их питают. Из-за этой воды замок и стоит таким неприступным.
— Англичане нас почти не беспокоят, — заметила Фиона. — Кажется, я ни разу не видела англичанина ни в Эпплгарте, ни в Аннан-Хаусе, если на то пошло.
— Тем не менее хорошо бы от них избавиться, — возразил Керкхилл. — А теперь взгляните на северо-восток. Там, где вдали вы видите самый высокий пик, и есть южная оконечность Керкхилла. Холм, на котором стоят руины древней церкви, лежит примерно в трех милях к северу оттуда.
В животе у Фионы громко заурчало.
— Держу пари, вы изрядно проголодались, — усмехнулся Керкхилл.
Его смеющиеся глаза мягко отливали золотом в лучах утреннего солнца. Сопротивляться было бесполезно, и Фиона ответила:
— Проголодалась, это точно.
Он отстегнул от седла одеяло и корзину. Затем поставил корзину на землю, расстелил одеяло там, откуда они могли наслаждаться видом западной стороны.
Фиона взяла корзину и подала Керкхиллу. Ей вдруг пришло в голову, что им следовало бы прихватить с собой кого-нибудь из слуг из соображений благопристойности. А она почему-то радовалась, когда Керкхилл не взял сопровождающих.
Казалось, это так естественно — отправиться кататься вдвоем, стоять на гребне холма и вместе любоваться чудесным видом. Но сейчас, когда предстояло устроиться на одеяле и разделить трапезу, Фиона вдруг почувствовала, что они одни в целом мире. Ей стало неуютно. Может, зря она согласилась с ним поехать?
— Следовало взять с собой Джошуа, Дэви или кого-нибудь из слуг, — сказала она, слегка хмурясь. — Не вернуться ли нам?
— Сначала поедим, — возразил Керкхилл, ставя корзину на одеяло.
— Вы должны были кому-нибудь сказать, — упрекнула она. — Вы этого не сделали, почему?
— Потому что хотел поговорить с вами с глазу на глаз, — бросил он через плечо. — Но завтрак прежде всего. Трудный разговор нужно вести на сытый желудок.
Фиона застыла на месте и сердито посмотрела на Керкхилла.
Он выпрямился и взглянул на нее:
— Идите сюда и садитесь.
— Нет. Я отлично знаю, о чем вы хотите говорить. Так вот, вы испортили такое чудесное утро, и я не желаю с вами разговаривать.
Фиона повернулась, чтобы идти к лошадям, но Керкхилл успел поймать ее за руку.
— Нет, мы поговорим. Не забывайте, что я несу ответственность за вас и вашего ребенка.
— За ребенка — да. Что касается меня, вы распоряжаетесь лишь тем, что выделил на мое содержание старый Джардин. Если он не оставил ничего — а я подозреваю, что так и есть, — то вы мне никто.
Керкхилл пристально смотрел ей в глаза, и Фиона поняла, что дрожит.
— Вы уверены? — тихо спросил он.
Она не могла говорить. Ее вдруг охватило внезапное, глупое желание разрыдаться.
— Попечитель или опекун — в любом случае мой долг защищать вас обоих, Фиона. Более того, теперь я знаю вас лучше и могу сказать, что обычный ночной кошмар не довел бы вас до истошного крика. Я хочу знать — что вам снилось?
— Пустите меня. Мои сны вас не касаются. Керкхилл отпустил ее руку и холодно сказал:
— Вы снова ведете себя как ребенок, но и на сей раз вам не будет от этого проку. Я намерен вытащить из вас правду.
— А я не собираюсь вам ничего говорить. — Фиона снова повернулась, но Керкхилл схватил ее и повернул лицом к себе.