Мятный поросенок
Шрифт:
Старик осмотрел ее сверху. Спросил:
– А куда надо-то?
Услышав ее ответ, он разразился высоким, пронзительным и трескучим смехом, который перешел в кашель, - воздух всасывался и выходилиз его груди, как из старых кузнечных мехов. Совладав наконец со своим дыханием, он проговорил:
– Да, мамочка, отсюда дотуда далековато. За последние десять лет я в том месте и не бывал-то ни разу, но ежели держать во-о-он туда, по дороге, то до утра, может, и доберешься.
Старик говорил по-норфолкски протяжно, как старый дорожный мастер, но его хоть можно понять: «мамочка» - значит «девочка» или «дамочка», и он ясно показал рукой в ту самую сторону, куда она шла. Полл вежливо поблагодарила его и сразу почувствовала себя легче: значит, она на верном пути. Выбравшись обратно на дорогу, она поскакала, помчалась с легкой душой, уже радуясь этому неожиданному приключению: одна, сама, в ненастную ночь! Тео испугался бы, а она - нет! Вот уж она похвастает перед ним, как только доберется до дому! И этот смешной старикашка!..
Ветер трепал ей волосы, будто хотел сорвать их с головы, и гнал ее, как листок, как птицу. А она летела быстрей ветра, она кричала:
– Отсюда дотуда, мамочка, до утра доберешься!..
Да она и не потерялась на самом-то деле: она уже узнавала дорогу. Вон впереди знакомый поворот, за ним Колодец невесты. Здесь она сбавила шаг, попыталась шагать ровно - вот только бы миновать этот повороти пруд, а там всего миля останется, там можно опять бегом...
И тут она услышала. Услышала галоп лошадиной упряжки и сквозь барабанную дробь копыт звук быстрых каретных колес. От ужаса дыхание ее прервалось, но она продолжала шагать как заведенная, заранее обмирая от того, что предстояло ей увидеть за поворотом. И она увидела. Сперва пруд. Цыган уже не было, место казалось совсем заброшенным, черно-бархатная вода, седые травы. А карета-призрак катилась прямо на нее - пара коней, на передке два фонаря, их свет бежит по придорожным кустам. Полл юркнула на обочину и сжалась в ожидании неизбежного: вот сейчас кони свернут с пути на немощеную дорожку, рухнут в пруд и - душераздирающий вопль вслед за тем...
Полл уже разинула рот и сама чуть не завопила, но - ни звука. Карета была уже так близко, что Полл видела искры из-под кованых копыт и лицо кучера, тускло светящееся под шляпой. Ноги у нее подкосились, она упала на колени и закрыла глаза руками.
Земля тряслась, грохот стальных колес оглушил ее. Она прижалась к земле, как заяц, и застыла, пока карета не миновала Колодец невесты. Никакой не призрак, просто почтовая карета, которая ежевечерне, в девять по церковным часам, отправлялась с Маркет-сквер. Когда она проехала, Полл подняла голову и проследила взглядом, как она свернула за поворот. Прислушалась к замирающему звуку колес и копыт.
Прошло некоторое время, прежде чем она смогла пошевелиться. Впервые в жизни она так продрогла и впервые чувствовала себя такой беззащитной, будто надежность и прочность раз и навсегда исчезли из этого мира. Знакомство с привидениями не состоялось, зато она узнала страх, которого не знавала прежде. И это ее испугало. Ее собственный страх испугал ее.
Она медленно шагала по направлению к дому и пыталась облечь свои страхи в какую-то понятную форму. Рассказывали, например, что привидение в виде ослика являлось прохожим на Тэнк Лейн, или еще местные жители встречали черного пса - для некоторых это была добрая примета, а для других дурная. Но эти добродушные духи не испугали бы ее теперь. Да и впредь тоже - она вдруг поняла это. Темный страх, который она час несла в себе, в своем мозгу, не имел формы и образа...
Тут она услышала, что кто-то бежит ей навстречу, но это ее уже не испугало. Она продолжала свой путь ровным шагом, не опуская головы.
Тео бежал ей навстречу и от такой поспешности сопел и сипел.
– Я так и думал, - выдохнул он, - что ты придешь этой дорогой. Мама в т а к о м состоянии! Я вспомнил про Анни и сообразил, что ты у нее. - он хихикнул, пыхтя, как тот старикан из дома при дороге.
– Эх ты, маму проучить захотела!
– А она Джонни заперла!
Но, кажется, это было тыщу лет назад...
– Глупая ты ослица!
Обругал, но пожал ей руку с нежностью.
– Она его выпустила?
– Разумеется. Ты что, маму не знаешь? Рассердилась, распалилась, а через минуту...
– Он не договорил.
– Однако на тебя она еще сердится.
Полл отмахнулась от этого предупреждения:
– А я была у Колодца невесты, и как раз почтовая карета проехала! Я даже подумала, что это карета молодоженов!
– Ой, Полл! Ты испугалась ?
– Слегка. И не надолго.
Тео так и ахнул:
– А я бы умер, ей-богу!
– Пережил бы! Это было н е т а к страшно.
Она и сама не могла объяснить, к а к это было, не могла найти верных слов. Она вдруг почувствовала, что ужасно устала, что ей хочется домой, к маме, уткнуться в ее теплые колени. Может быть, для этого особого случая мама даст ей чашку горячей бузинной настойки с сухариками.
Парадная дверь стояла открытой. Полл пробежала по коридору, толкнула дверь кухни. Мама и тетя Гарриет стояли там и ждали. Ни привета на их лицах, ни утешения. Их глаза уставились на нее, их голоса зазвучали:
– Ты скверная девчонка...
Полл закрыла себе уши, она бы и всю голову себе закрыла. И пусть волны их гнева бьются об нее и разбиваются. когда же они иссякли, она проговорила спокойно:
– Я ведь жива-здорова, так из-за чего весь этот шум?