Мычка
Шрифт:
Подчеркнуто не замечая рыжего, Мычка сухо произнес:
– Одежда доступна каждому, достоинство - удел немногих.
– Добавил, обращаясь к остальным: - Как я могу поговорить с наместником, если не сейчас, и не в этих... обносках?
Воин, что обратился первым, и с тех пор молчал, оскалился в белоснежной улыбке, воскликнул весело:
– Вот неугомонная душа! Сказали тебе - не будет он говорить, хоть в перья ты нарядись, хоть в рубаху расписную.
Чувствуя, как земля уходит из-под ног, но не желая сдаваться, Мычка спросил в отчаянье:
– Но разве может такое быть? Или... наместник не разговаривает вообще?
Парень гоготнул, бросил со смешком:
– Разговаривает, еще как разговаривает, но не абы с кем. Вот если бы ты был каким купцом, одним из старейшин города, или сотником стражи... ну, пусть даже десятником, иногда он снисходит и до них, тогда пожалуйста. А без того - даже не думай.
Ощутив, как вновь затеплился угасший уголек надежды, Мычка вкрадчиво произнес:
– Чтобы получить звание старейшины, нужно долго прожить на одном месте. У купца должно быть много денег. Но... что необходимо, чтобы стать десятником?
– Как минимум попасть в сражу, - терпеливо произнес высокий.
– Ты узнал все что хотел?
Мычка расплылся в улыбке, сказал с подъемом:
– Благодарю за подробные объяснения... А, как попасть в стражу?
Из-за проема дверей, где уже некоторое время стояли несколько воинов, с интересом прислушиваясь к беседе, донесся смешок. Рудый, что уже успел успокоиться, нехорошо оскалился, сказал обманчиво мягко:
– Хочешь попасть в стражу? Легко! Только сперва небольшая формальность.
– Рудый...
– Высокий поморщился.
Тот развел руками, сказал со злой улыбкой:
– Никакого позора. Он сам напросился.
– Он перевел взгляд на Мычку, сказал свистящим шепотом: - Конечно, если не боишься.
Мычка расправил плечи, сделал шаг вперед, и хотя от нехорошего предчувствия сжалось сердце, сказал просто:
– Я готов.
– Рудый.
– Высокий поморщился, будто хлебнул горечи, сказал укоризненно: - Мальчишка, хоть и понавешал на себя оружия, хорошо, если знает с какой стороны за меч браться. Он же тебе на один зуб, даже разогреться толком не успеешь. А тем кто рядом потом рубахи чистить. Ведь не можешь же аккуратно.
Рудый сделал невинное лицо, сказал радостно:
– Я и не полезу. Вон, пусть из парней кто выйдет, все одно глаза лупят попусту.
Высокий покачал головой, не глядя на Мычку, произнес:
– Парень, пока есть возможность, шел бы ты...
Мычка упрямо тряхнул головой, так что волосы взметнулись, взблеснув на солнце, сказал тверже:
– Я готов. В чем заключается испытание?
Высокий вздохнул, махнув рукой, сошел с крыльца, встал неподалеку, подчеркнуто глядя в сторону. Зато рыжий оскалился, впечатав кулак в ладонь, сказал со злой радостью:
– Ну вот и славно. А испытание простое. Против тебя выйдет один из наших. Ты должен остаться на ногах.
– Заметив, как лицо Мычки разгладилось, он нехорошо прищурился, добавил без улыбки: - Но это обычная проверка. Ты же у нас случай особый. Оружие, вижу, неплохое, да и вид бывалый. Так что кулачным боем не обойтись.
Мычка понимающе кивнул, повторил с ноткой нетерпения:
– Я готов.
ГЛАВА 11
Рудый бросил одному из вышедших:
– Щербень, выходи, видишь, новичка надо, ха-ха, проверить.
Названный Щербнем плечистый, приземистый парень, с коротким ежиком волос и широкой щербинкой меж передними зубами, вышел из-за спин товарищей, поинтересовался с понимающей улыбкой:
– Проверять быстро, или растянуть удовольствие?
Рудый ухмыльнулся.
– Растяни. Не зря же мы пришлого слушали, время теряли. Да и народу понабежало, глядишь, кому настроение поднимешь.
Народу заметно прибавилось. Из дома появились еще с пяток воинов. Кто-то выглянул из окошка, кто-то просто повернул голову, смотрел с вялым любопытством. Щербень лапнул рукоять, потащил меч из ножен, не отрывая от соперника презрительного взгляда. Шелестнуло, тускло сверкнул клинок, крутанулся, с гулом разрубив воздух.
Мычка сбросил заплечный мешок, потянулся к мечам. Не дожидаясь, пока соперник вооружиться, Щербень перекосил рожу, угрожающе качнулся вперед. Мычка не пошевелился, лишь улыбнулся краешком губ. Слишком грубо, чрезмерно напористо. Так не начинают бой, тем более, если времени в избытке, а противник незнаком. Мечи прыгнули в руки, пальцы стиснули рукояти, ощутив успокаивающую потертость кожаных ремней, взгляд ушел с лица соперника, привычно спустившись на уровень груди. Что бы соперник ни сделал, сперва шелохнется корпус, совсем немного, всего чуток, но этого хватит.
Противник ухмыльнулся, рванулся, целя в живот, но на этот раз уже по настоящему. Вспыхнуло пламя клинков, звякнуло коротко и зло. Донесся шепоток удивления, а Щербень оторопело уставился на меч, что вдруг разом оказался в пыли под ногами. Косясь на Мычку, он осторожно поднял меч, встал наизготовку.
Мычка чуть пригнулся, замер в ожидании. Щербень потемнел лицом, в глазах зажглись нехорошие огоньки, не иначе заподозрил - противник не из легких. Шушуканье и разговоры зрителей отдалились, отошли на задний план, окружающее истаяло, подернулось дымкой, остался лишь соперник. Нельзя отвлечься, пропустить даже малейшее касание. Ведь правил ему так и не сказали, и вполне может случиться, единственная капля крови склонит чашу весов не в его пользу.
Удар. Клинки соприкасаются, высекая россыпь мелких злых искр, разлетаются, чтобы встретиться вновь. Еще удар. Противник стал осторожнее, на рожон не прет. Но это не имеет значения. Один клинок против двух не выстоит, лишь потеряет время. Или он решил взять измором? Пожалуй, пора заканчивать.
Мычка взмахнул руками, двинулся танцующим шагом, так что клинки взвихрились, замелькали, как крылья. Щербень отшатнулся, попятился, с трудом успевая парировать. Удар. Удар. Удар. Один из клинков шаркнул по груди, прочертив в коже доспеха глубокую борозду. Другой ужалил незримо, отчего кожа на предплечье разошлась, набухла красным. Щербень побледнел, в глазах метнулся страх. Отбросив осторожность, он взревел, кинулся занося руку для сильнейшего удара, что сокрушит врага, разрубит, вобьет в землю по ноздри.