Мышеловка
Шрифт:
— Об этом все говорят, но я в эти сказки не верю.
— Напрасно. Они существуют. И я стремился к тому, чтобы он передал мне свой дар. — Григорий посмотрел на меня и добавил: — Извините… По праву именно вы должны были наследовать ему. Так заведено. Но вас не было, вы были далеко. Простите, если я пытался перейти вам дорогу.
— Да ради Бога! — отмахнулся я. — По правде говоря, мне этот «дар» даром не нужен. И что же произошло дальше?
— Он умер, а я остался ни с чем. И за это мое стремление к колдовству меня наказывает судьба и Бог. Теперь я понимаю это.
— Пойдем чай пить, — сказал я. — Нас ждут.
— А можно? —
— Вот и посиди. Только не обращай внимания на некоторые косые взгляды, которые на тебя поначалу будут бросать. Им надо привыкнуть.
— Разумеется, — сказал он. — Что угодно, лишь не гоните меня прочь.
В зале нас встретили с напряженным любопытством, а Маша — так даже с нескрываемым ужасом. Григорий поздоровался, скромно сел на краешек стула. Он тоже чувствовал себя неловко. Я же думал о том, что он увидел на кухне, когда приподнял крышку люка. Чьи это были босые ступни ног? Маши? Ксении? Или… Милены? Какие-то нехорошие, гнусные подозрения о моей жене стали закрадываться в голову. А что, если Николая убила действительно она? Нет, не из-за своей подруги, а по какой-то другой, неведомой мне причине. Может быть, ее и Комочкова связывала какая-то тайна? Я внимательно посмотрел на нее и встретил ее встревоженный взгляд. Чего она опасается? Теперь мне казалось, что Милена знает о том, что нам поведал Григорий. Вот так всегда: стоит мне в чем-то засомневаться, и я уже начинаю развивать эту тему до конца.
Марков между тем продолжал невозмутимо осыпать Григория различными вопросами, касающимися его жизни, и не только ее. Наш новый собеседник оказался совсем неглупым парнем, начитанным, самобытно образованным, склонным к глубоким размышлениям. Он производил впечатление человека, который относился к испытаниям судьбы философски, принимая их как должное. И уж никак не походил на кровожадного и безумного маньяка-убийцу. Кроме того, меня поразила его любознательность. Он спрашивал обо всем, что происходило за последнее время в стране и в мире. Видимо, более всего он страдал от отсутствия информации.
После завтрака мы оставили его вместе с женщинами и Сеней Барсуковым, а сами понесли тело Комочкова к церкви, положив покойного на самодельные носилки. Отец Владимир подтвердил свое обещание отслужить панихиду сегодня же вечером. Вернувшись назад и прихватив лопаты, мы отправились на кладбище, готовить могилу — последний скорбный приют для нашего друга. Здесь нас разыскал Громыхайлов.
— Пойдемте скорее, — сказал он. — Еще одно убийство…
Мы уже кончили копать и торопливо пошли вслед за ним. По дороге он рассказал нам, что случилось. На рассвете Викентий Львович Дрынов услыхал крик, донесшийся из соседнего дома: там жил одинокий старик, тот самый Ермолаич, который плел из ивовых прутьев корзины. Дрынов почему-то не придал этому крику никакого значения и снова уснул, а часа полтора назад забеспокоился. Обычно в это время он уже видел Ермолаича на скамейке за своей работой. Он пошел к дому, открыл дверь и увидел, что старик лежит на полу, лицом вниз, а буквально полчерепа у него снесено садовой тяпкой, которая валялась тут же. И Викентий Львович тотчас же поспешил к Громыхайлову.
— Это Гришка, маньяк, — повторял Петр, размахивая зачем-то своим пистолетом. — Уж попадется он мне — пристрелю, как бешеного пса. Без суда и следствия. — Он вдруг остановился. — А кому вы копали могилу?
— У
— Вот горе! — вздохнул милиционер. — Прямо одна беда за другой. Ну вот мы и пришли…
Возле дверей неказистого домика стоял Дрынов, бледнее обычного, а рядом с ним, спиной к нам, — доктор Мендлев. Увидев нас, они расступились.
— Смерть наступила мгновенно, — произнес Мендлев. — Но до этого он, очевидно, увидел своего убийцу и закричал.
Мы вошли в комнату, где лежал труп. Марков тотчас же склонился над ним, перевернул на спину, осматривая лицо. Все мы сгрудились возле него.
— Отойдите! — прикрикнул на нас Егор. — Вы же загораживаете свет. Кто к нему прикасался?
— Только я, — ответил доктор Мендлев. — Но мне достаточно было пощупать пульс, чтобы понять, жив он еще или мертв.
— Странно, — произнес Марков как-то разочарованно. — Я был уверен, что это работа маньяка. — Он прошелся по комнате, лениво осматривая вещи, а мы не спускали с него глаз.
— Кто же, если не маньяк? — сердито произнес Громыхайлов. — Ясно, что Гришка.
— Да Гриша здесь ни при чем, — отмахнулся Марков и взглянул на меня. Конечно, подумал я, раз он всю ночь провел в моем доме. Наконец-то и Егор понял, что Григорий говорил нам правду.
— Вот еще что, — добавил Мендлев, протягивая на ладони небольшую ярко-красную, с желтыми вкраплениями бабочку, проколотую булавкой. Рисунок на ее крылышках походил на открытый глаз. — Я удивился, что она была пришпилена к горлу Ермолаича. Я совершенно непроизвольно снял ее с кожи. Вы не ее ищете?
— Ее, ее, голубушку! — обрадовался Марков. Он достал из кармана свой заветный спичечный коробок и вытащил оттуда еще две точно таких же бабочки с булавками. Потом убрал их обратно, добавив к ним новую. — Ну, вот. Три совершенно разных убийства, но три одинаковых улики на трупах. Ясно, что маньяк специально оставляет свою метку. Еще когда я осматривал тело той девочки, меня поразила эта находка. Я так и понял, что бабочка появилась на ее шее неспроста. Потом женщина — и тот же знак. Теперь здесь.
— Ну… мастер! — восхищенно произнес Громыхайлов, не спуская с Маркова восторженных глаз. — Прямо Шерлок Холмс!
— Будет тебе, — урезонил его мой друг. — Мы теперь знаем только, что он одинокий любитель бабочек, но где его искать?
— Кстати, эта тварь водится на болоте, — сказал доктор. — Называется она по-здешнему «Летучий глаз». Местные жители ее боятся, поскольку верят, что на болоте стая этих бабочек способна облепить все лицо и человек, не видя ничего вокруг, упадет в трясину. Не знаю, правда ли это?
— Правда, — подтвердил Громыхайлов. — Я сам как-то собирал на болоте клюкву и еле отмахался от них. Приставучие, заразы.
— Надо было стрелять, — посоветовал Марков.
— А где Дрынов? — спросил вдруг я. Он как-то незаметно исчез. И я вспомнил ту сцену, когда мы встретили его на полянке возле болота. Ведь он тоже был большим любителем бабочек…
Глава 14
Лернейская гидра очнулась
Когда мы возвращались с Марковым домой, я рассказал ему о своих подозрениях. Лично я теперь не сомневался в том, что Дрынов и есть тот маньяк, которого все ищут. Более того, мне казалось, что именно он и подложил электрические провода на спинку моего кресла во время спиритического сеанса. А может быть, и убил деда.