Н 3
Шрифт:
Мы хранили молчание, я — вынужденно, остальные — чтобы не злить его еще больше.
— Сегодня утром позвонили из милиции, перечислили ваши фамилии, попросили передать, чтобы вы забрали из отделения свои вещи. Что это за номер? В какое дерьмо вы опять влипли? Тишкин? Воропай? — Он покачал головой. — Это не футбольная команда, а какая-то ОПГ! Банда «Черная кошка», мать вашу!
Парни продолжали молчать, а я зубами скрипел от злости. Но говорить мне было категорически нельзя.
Микроб засопел возмущенно и не стерпел.
— А они нам благодарность не объявили?
Киря подавился словами, которые хотел сказать. Вытаращился на Микроба, покраснел.
— Благодарность?!
— Мы поучаствовали в операции по борьбе с организованной преступностью! Зря вы не поинтересовались, во что именно мы влипли.
— А мне плевать, — прищурился Киря. — Условие было — не нарушать дисциплину.
— Мы ее и не нарушили, — не унимался Микроб и был полностью прав. — У нас выходной? Да. Мы совершеннолетние? Да. Значит, вольны делать, что захотим. Мы не пили и не употребляли, не делали ничего противозаконного и утром готовы к тренировке. Что не так?
— Мы же не в детском саду! — поддакнул Игнат.
— А мне насрать! — Киря опять припечатал пятерню к столу, но теперь слабее. — Ваша выходка о чем говорит? Что вы наплевали на риски. А значит — и на свою карьеру. И мне это очень… ОЧЕНЬ не нравится!
Я считал его главное желание: он хотел домой, потому что ему надоело тут нас нянчить. Ну хоть выгонять не хочет, и на том спасибо. Если чисто юридически, то Микроб прав: мы вольны делать что угодно в свой выходной. Но и Киря прав: мы пренебрегли рисками и влезли в авантюру. Подробностей-то он не знает, и знать их ему незачем.
Подумав немного, Кирюхин смягчился и сказал:
— Не знаю, что вам надо забрать, заберете в свободное время. Это завтрак, обед или ужин. Пропуск тренировки повлечет за собой исключение. Все поняли?
Мы закивали, хотя лично я не понял, будет ли иметь последствия этот разговор. Если бы Киря собрался нас выгнать — сказал бы. Или хочет решение придержать, потому что иначе оставшиеся три дня мы будем делать что хотим и разлагать дисциплину?
— Ну тогда идите!
Дружной толпой мы вывалились в коридор, где я на миг забыл о косноязычии и предложил:
— Разобьемся на тройки, кто-то поедет за документами вместо обеда, кто-то — вместо ужина. Оставшиеся забирают еду…
Клык поджал губы и покраснел, в итоге не выдержал, захохотал. Потому что я блеял несуразицу, когда самому казалось, что все в порядке.
— Вместит обед! А-ха-ха! Вместит ужин! Жаль не записал! Вы не удивляйтесь, у него после вчерашнего язык заплетается.
— Да он гонит, — не поверил Жека.
— Так и есть! Зуб… Клык даю! — подтвердил Ромка.
— Что-то ты сегодня разговорчивый, — заметил Игнат. — И в телефон не тупишь. Заболел?
— Пытаюсь завязать, — улыбнулся Клыков и обратился ко мне: — Так что ты, Саня,
Я достал лист бумаги и изложил мысль письменно, добавив, что в первой тройке поедем я, Клыков и Микроб, остальные заберут причитающийся нам обед в номера.
— А че это я вместо ужина поеду? — возмутился Погосян, читая мою запись. — Я вместо обеда хочу!
— Ты как маленький, — проворчал Микроб. — Езжай вместо меня, хрен с тобой.
В коридор ввалилась гудящая толпа основного состава. Все смолкли, увидев нас, и на лицах футболистов проступила неприязнь.
— Что вы там задумали? — прогудел основной вратарь, Кониченко, поравнявшись со мной, попытался вырвать лист, но я вовремя отдернул руку.
— Схемы рисуете? Ну-ну. Все равно не поможет, — улыбнулся он. — Тот ваш выигрыш — случайность.
— Если так, — буркнул Микроб, — значит, правда, что тогда на всю команду напал понос?
Мика захохотал. Получил предложение разукрасить вторую щеку, но это ему лишь придало дерзости.
— Сегодня у вас понос начнется, — осклабился Конь. — Прямо на поле. Ха-ха!
Они прошествовали мимо с такой уверенностью, что мне подумалось, а не подсыпали они нам чего в еду? Да нет, не должны, такое им с рук не сойдет.
После были тренировки плечом к плечу с Конем. Я молчал, он агрессии тоже не выказывал.
Слабительное действовать не начинало. Шпала лишь единожды сделал мне замечание и даже похвалил в конце тренировки и поставил в пример Коню и Рашидову:
— Вот, смотрите, без малого месяц, а какой прогресс! А вы все на месте толчетесь!
Симпатии коллег мне его реплика не прибавила, но похвалу Шпалы я счел добрым знаком. Он был непредвзятым: если ругает — значит, заслужил, а уж если на похвалу расщедрился…
Тренировка длилась два часа, сразу после нее Киря погнал нас на часовую пробежку, а потом у нас был обед и час заслуженного отдыха. То есть два свободных часа. Вместе с Клыком и Погосяном мы приняли душ и вызвали такси, заняв немного денег у Матвеича.
По пути в отделение я узнал улицу, на которой расположена чебуречная, но ехали мы с другой стороны, где на частном доме красовалась вывеска: «Клуб единоборств». Интересно, прикрыли ли «Че Буреку»? Впрочем, неважно.
В отделении, слава богу, много говорить не пришлось, мы еще раз подтвердили показания подписями, расписались, что получили личные вещи, изъятые при обыске. Я проверил заначку, спрятанную в чехле мобильного — все было на месте. Погосян, сияя, как медный пятак, нацепил золотую цепь, взятую Хасаном в заложницы.
На все ушло минут пятнадцать, и на той же машине мы отправились восвояси.
Мир заиграл другими красками. Может, тому причиной восстановленная справедливость, а может — бессовестно-солнечный день, пробуждающий в душе весну и заставляющий хотеть странного.