На алтарь любви
Шрифт:
Перед закрытыми глазами Кэтрин все вертелось и кружилось, и одна мысль не давала ей покоя. Неужели это Том так безжалостно разделался с Ньюменом?
Ночь не принесла Кэтрин желанного отдыха, и утром она чувствовала такую же усталость, как и накануне. Том, напротив, был бодрым и оживленным, а Джорди — унылым, как всегда. Но ведь они привыкли к такой двойной жизни. А она — нет. Том велел принести кофе и заставил Кэтрин выпить две чашки. Она не была уверена, нравится ли ей вкус кофе, — они с Робом не часто могли позволить себе это лакомство.
— Кофе просветляет голову, прогоняет тревогу, и, чем больше его пьешь, женушка, тем больше он тебе будет нравится. Я выпил немало этого божественного напитка в кофейнях Лондона.
— Куда приличным женщинам входа нет, — проворчала Кэтрин недовольным, как у Джорди, голосом. — Раньше такая роскошь, как кофе, была мне не по карману.
— Тогда пей, сколько душа пожелает, пока в Нидерландах. Когда ты взбодришься, мы поговорим обо всем, что произошло вчера, и обсудим планы на будущее.
Том оказался прав. То ли плотный завтрак помог, то ли две чашки кофе сделали свое дело, но Кэтрин заметно приободрилась. После завтрака они с Томом уселись перед камином в больших креслах с обитыми кожей спинками.
Том начал с того, что принялся передразнивать магистрата, постукивая кончиками сложенных пальцев. Даже голос его приобрел неприятно-суховатый оттенок.
— Итак, что же нам удалось вчера узнать? По крайней мере, две вещи, и ни одну из них не назовешь приятной новостью. Не угодно ли вам, сударыня, попробовать догадаться, что это за новости? Подумайте, можете не торопиться.
— Настолько я поняла, — медленно начала Кэтрин, — властям известна цель нашего приезда, хотя у них нет против нас никаких доказательств. Это означает, что они поджидали нас. Тогда получается, что нас предали еще до того, как мы покинули Англию и приступили к выполнению задания… — Она замолкла.
— Хорошо, жена, очень хорошо! — Да, эта красотка, которую навязал ему Гоуэр, оказалась редкой умницей. Про себя он всегда называл ее «красотка» — вероятно, не желая признаваться себе, что она давно перестала быть ему безразличной и прокралась в его сердце и мысли.
— Или же нас предали вскоре после нашего приезда, и сделал это кто-то из тех, с кем мы встречались. Возможно, следили вовсе не за нами, а за Амосом Шоотером или Уильямом Грэмом. Я даже не знаю, что хуже, каждое предположение по-своему скверно. Том с одобрением кивнул.
— Согласен. Но нельзя забывать вот о чем. Если тело Ньюмена обнаружили вечером, как же им удалось так быстро разыскать нас? Никаких «или», женушка, никаких «может быть»! Мы все — жертвы двойного предательства. — Он решил, что пришло время сказать им правду — не всю, разумеется, ибо у него оставались свои секреты. — В эти дни я ездил повидать осведомителя, имя которого мне дали в Лондоне. Он, в свою очередь, назвал мне Джайлса Ньюмена и сообщил, где он живет.
Он замолчал, пристально глядя на Кэтрин. В конец концов, и она могла оказаться предателем, которого послали следить за ним и сделать все возможное, чтобы его миссия не удалась. Это, конечно, маловероятно, однако Том давно привык никому не доверять. Сияющие от волнения глаза Кэтрин были устремлены на
— Придя в «Принцессу Киевскую», я увидел, что Ньюмена задушили. Я постарался припрятать его тело, чтобы убийство обнаружили не сразу. И вот что я нашел в его комнате, — он достал из кармана молитвенник и протянул его Кэтрин.
Она озадаченно пролистала книжечку и наконец наткнулась на страницу с обведенными в кружок буквами.
— Шифр? — спросила девушка, вскинув голову.
— Да, и это доказывает, что Ньюмен был тайным агентом, хотя мы и не знаем, на кого он работал. Слишком многие ввязались в эту войну: и англичане, и голландцы, и французы, и австрийцы. Я уж не говорю об испанцах и сторонниках Кромвеля и их так называемой Республиканской армии.
Кэтрин решила спровоцировать его на откровенность, опасаясь, что теперь вообще не сможет доверять ему.
— Ты забыл еще об одной заинтересованной стороне, — со спокойной улыбкой указала она.
Том был искренне обескуражен.
— А мне казалось, я всех перечислил. Кого же упустил?
— Как, кого? Себя, Том Тренчард, искателя приключений на свою голову, тоже ввязавшегося в эту войну.
Прежде чем Том, до глубины души потрясенный неожиданным обвинением, произнесенным к тому же так хладнокровно, сообразил, что ответить, Джорди хрипло расхохотался.
— Да, хозяин, вот вы и попались! Эх, жаль, женщины не занимаются фехтованием! Ведь она нанесла вам настоящий coup de Jarnac, не подозревая, что это такое. — Он согнулся пополам, кудахча от хохота, как обезумевшая курица.
— Черт бы тебя побрал, Джорди, уж ты должен знать, что я не предатель!
— Я-то знаю, а она? Смотрите, хозяин, рисковать в такой игре опасно!
— Поэтому-то, дурачина, я так часто и выигрываю. А тебя что развеселило, жена? — рявкнул Том, когда Кэтрин залилась смехом, увидев, какой эффект произвело ее замечание.
— Может, кто-нибудь соблаговолит растолковать мне, что такое coup de Jarnacl — На лице ее отразилось невинное лукавство.
У Тома был такой вид, словно он мог вот-вот лопнуть, как лягушка из известной басни. Вдруг он расхохотался и, подхватив Кэтрин на руки, закружил ее по комнате.
— Это обманный удар, — объяснил он, усаживая ее в кресло. — Coup de Jarnac — очень коварный прием атаки в фехтовании, когда нападающий неожиданно ранит противника, повреждая ему подколенное сухожилие и лишая возможности ходить или продолжать поединок.
— Ясно! — задохнулась Кэтрин. Да, Джорди очень точно охарактеризовал случившееся.
Слуга с улыбкой смотрел на них, склонив голову набок.
— Не бойтесь, хозяйка, — с грубоватой лаской обратился он к Кэтрин. — Хозяину можно доверять, разумеется, не в мелочах, а в том, что касается главного.
— Ну, и на том спасибо, Джорди, — фыркнул Том, от души хлопнув верного слугу по спине, так что тот едва устоял на ногах. — Ладно, к делу. Нас подозревают — и справедливо подозревают. Теперь наша безопасность зависит от того, насколько осмотрительно мы будем себя вести, пока из Лондона не придет письмо с прощением для Грэма. «Не доверять никому!» — вот отныне наш девиз.