На алтарь любви
Шрифт:
— Выглядишь ты неважно, — посочувствовала Кэтрин. — Может, разбудить Джорди и послать его за каким-нибудь питьем?
— Ради Бога, не надо! — Том неосмотрительно покачал головой и прикрыл глаза. — Ему сейчас так же скверно, так пусть сначала придет в себя. — Том взглянул ей в глаза. — Кэтрин, — начал он, — вчера вечером… — Он умолк, не зная, что сказать. Для женщины, которую недавно нагло изнасиловали, Кэтрин держалась на диво спокойно. Может быть, она и не возражала? В душе у Тома затеплилась надежда. — Как ты себя чувствуешь?
Кэтрин
И вдруг Кэтрин все поняла. Овдовев, ее отец начал сильно пить, и на следующее утро страдал не только от похмелья, но и от «беспамятства», как он выражался. Судя по всему, и Том не помнит, что случилось вчера. Наверняка сейчас ломает голову, гадая, не овладел ли ею насильно.
— Вчера вечером… — снова начал он. — Я… я не напугал тебя?
Кэтрин решила отомстить ему за то, что он собрался вчера сделать — и не сделал.
— Напугал? Нет-нет, чего мне было пугаться? Ведь ты попросил меня выйти за тебя замуж!
— Замуж?!
Том облизал губы. Что же теперь делать? Ему хотелось переспать с Кэтрин, но никак не жениться на ней, хотя она и затронула в его душе никогда ранее не звучавшие струны.
Поддразнивая Тома, Кэтрин едва сдерживалась — ей хотелось поцеловать его и успокоить.
— Ты был так доволен после, что сказал: мы обвенчаемся, как только вернемся в Англию, и обязательно пригласим сэра Томаса Гоуэра, который нас познакомил.
— Что? — простонал Том. Теперь он был уверен, что выпивка лишила его не только памяти, но и разума. Однако, раз он обещал жениться, как человек чести он обязан сдержать слово, хотя такое трудно представить себе даже в кошмаре.
Он озадаченно взглянул на Кэтрин — так собака смотрит на слишком большую кость, не зная, то ли поглодать ее, то ли броситься наутек, — и увидел, что девушка вздрагивает от смеха. Что это ее так рассмешило? Вдруг ему все стало ясно, и, перегнувшись через валик, он рывком привлек Кэтрин к себе.
— Что за игру ты затеяла, жена? — проворчал он и поцеловал ее.
Кэтрин потерлась щекой о его жесткую щетину и ответила, щекоча дыханием его шею:
— Ах, Том, извини! Ничего страшного вчера не случилось! Ты, правда, вознамерился броситься на меня, но тут же осовел и заснул.
Несколько секунд Том лежал, обнимая девушку и стараясь разобраться в своих чувствах. При мысли о том, что она не станет его женой, его пронзило острое разочарование. Наконец он пробормотал:
— Прости, что хотел взять тебя силой. Я помню лишь, как вернулся, увидел тебя и… и все. — Он сокрушенно посмотрел на свою сорочку.
— Надо думать, я сумел раздеться, если только ты или Джорди не помогли мне.
— Нет, — ответила она. — Ты разделся сам. Джорди нализался до чертиков, а я…
— А ты была так изумлена, что остолбенела, превратившись в прекрасную статую.
— Едва ли, — ядовито возразила Кэтрин. — Будь это так, мы с тобой обсуждали бы сейчас, кого позовем на свадьбу.
Эта пикировка так понравилась ей, что она решила записать реплики, как только минутка уединения позволит ей снова стать Уиллом Уэгстэффом.
Том расхохотался, и в дверях появилась унылая физиономия Джорди.
— Вам что-нибудь угодно, хозяин? — скорбно поинтересовался он.
— Да! Принеси нам всем эля с водой, а хозяйке — хлеба с сыром.
— Хорошо, что хоть кому-то сегодня весело, — жалобно протянул Джорди и удалился.
Благодаря то ли шуткам, то ли элю с водой Том скоро пришел в себя и проследовал в гардеробную одеваться, оставив Кэтрин одну. Затем, когда они привели себя в порядок, он созвал военный совет.
— Мне расхотелось шататься из таверны в таверну и расспрашивать, не знает ли кто англичанина по имени Грэм, — с ухмылкой заявил он. — Если так и дальше пойдет, к концу месяца я допьюсь до белой горячки.
— Тогда как же нам найти Грэма в таком огромном городе? — с беспокойством спросила Кэтрин.
— Не волнуйся, жена, — успокоил ее Том. — Сэр Томас дал мне адрес одного голландского купца по имени Хендрик ван Слайс. Когда-то два его корабля были вынуждены укрыться в Портсмуте из-за шторма. Все его товары были бы конфискованы, если бы он не согласился поведать нам кое-какие сведения. Позволено обратиться к нему в самом крайнем случае. Он живет здесь неподалеку. Мы представимся торговцами, а уж там станет ясно, как себя вести.
Итак, Том, Кэтрин и Джорди, нарядно одетые и оживленные, снова стояли у дверей роскошного особняка — правда, не в Антверпене, а в Амстердаме.
— Если ты решил выдавать себя за торговца, — тревожилась Кэтрин перед тем, как они покинули постоялый двор, — не удивится ли ван Слайс, что ты заявишься к нему домой, а не в лавку, да еще с женой?
— Нисколько, — откликнулся Том. — Менеер ван Слайс ведет торговлю из дома. Его товары — посуда, меха и безделушки, столь любезные знати, — хранятся в подвалах и погребах. Твое присутствие не будет для него неожиданностью: голландцы дают женщинам куда больше свободы, чем мы, и жены часто ведут дела наравне с мужьями.
— Что ж, им можно только позавидовать, — прокомментировала Кэтрин.
Хендрик ван Слайс жил по-королевски. Как ни странно, он сразу согласился принять английского торговца. Том и Кэтрин ждали в просторном зале, на стенах которого красовались внушительных размеров географические карты голландских владений в заморских землях, а также невероятное разнообразие пейзажей, натюрмортов и морских видов.
— Опять коровы, — прошептала Кэтрин. На картинах почти всех голландских и фламандских художников присутствовали или корабли, или коровы.