На алтарь любви
Шрифт:
Том посмотрел на нее сверху вниз и сквозь маску хладнокровной бравады увидел, что она смертельно напугана. В ее словах не было ничего, кроме правды, но он вдруг понял, за что Отелло прикончил невинную жену. Если верить «Песне Песней» Соломона, «люта, как преисподняя, ревность». Кто знает, что можно натворить, потеряв голову!
Он разжал руки. И девушка, и Джорди вздохнули с облегчением.
— Прости, — робко пробормотал Том, и Джорди недоверчиво покачал головой. Чтобы Том Тренчард оробел! Вот это да! — Мне не
Кэтрин не дала ему закончить:
— Ясное дело, нет — даже чтобы спасти Роба. — Она содрогнулась. — Впрочем, разве можно сказать наверняка? Человек способен на многое ради спасения тех, кого любит.
— Ты права, — дрожащим, как и у нее, голосом отозвался Том. — Постой, дай мне прийти в себя. Грэм не сказал, о чем именно собирается повести разговор? Или с кем в Амстердаме он встречается?
— Нет, но кое-что меня удивило. Когда мы шли по рынку, мне показалось, что в толпе стоит Амос Шоотер, но я не успела как следует рассмотреть.
Том взглянул на Джорди:
— Ты тоже его заметил?
— Нет, хозяин. Я охранял хозяйку, как вы мне приказали, — с нажимом откликнулся слуга.
Том предпочел не заметить явный упрек.
— Я шел следом за вами, но тоже его не видел. Впрочем, это вовсе не означает, что его тут нет. Ты очень наблюдательна, моя хорошая.
Ну вот! Он снова называет ее «моя хорошая», а не «жена» и не «вы».
— Что же касается Грэма, я сдерживала его, притворяясь, будто уступаю, — проговорила Кэтрин.
— Ты отлично справилась, просто отлично. Теперь надо зашифровать эти сведения и отослать в Лондон не позже завтрашнего утра.
— А что, если Лондон откажется даровать Грэму прощение? — В голосе Кэтрин прозвучало беспокойство, и Том ласково обнял ее за плечи.
— Ну, тогда мы что-нибудь придумаем. Не бойся, моя хорошая, — что бы ни затеяли дармоеды, просиживающие штаны в Лондоне, тебе не придется продаваться Грэму — даю честное слово.
Как же хорошо в его объятиях! Как спокойно! Вот и Джорди любуется ими с одобрительной ухмылкой! Кэтрин почувствовала, что живет, живет по-настоящему, как никогда не жила прежде.
Глава двенадцатая
— Ну и что вы на это скажете?
Сэр Томас Гоуэр швырнул лорду Арлингтону расшифрованное послание, в котором сообщалось о плане голландцев уничтожить флот Великобритании. Сэр Гоуэр восседал во главе длинного стола в кабинете военно-морского министра. Сэм Пепис устроился неподалеку, готовый записывать принятые решения. Возле него сидели лорд Клиффорд и Джордж Вилльерс, герцог Бэкингем, который откровенно скучал и не переставал зевать, пока Арлингтон дважды перечитывал документ.
— Прошу прощения, что пригласил вас, — заговорил Гоуэр, — но письмо получено вчера вечером, а дело не терпит отлагательств.
— Так оно и есть, — согласился Арлингтон и передал письмо Бэкингему, а тот кинул документ Сэму Пепису.
— Прочтите нам, что тут говорится, — приказал он. — У меня раскалывается голова, и я не желаю разбирать каракули ваших писцов. — Он был не только умнейшим из сидящих за этим столом политиков, но и самым своевольным из них.
Когда Пепис закончил чтение, в кабинете повисла тягостная тишина.
Наконец Клиффорд взял со стола письмо и помахал им в воздухе.
— Не иначе как ваш человек в Голландии был пьян, сочиняя эту белиберду. Судя по всему, он надеется получить награду, посылая вам бредни, годные лишь для сюжета театральной пьески.
Арлингтон кивнул.
— Я доверяю нашему человеку в Голландии, — медленно проговорил он, не желая признаваться, что «наш человек» был еще и одним из его ближайших друзей. — Но я согласен, что план, о котором он сообщает, звучит несколько фантастично, если не сказать иначе.
— Жаль, что герцог не смог прийти, — тактично, как всегда, заметил Сэм Пепис, имея в виду герцога Йоркского, брата короля, который проявил себя как талантливый флотоводец.
— Пока, — сказал Клиффорд, не обращая внимания на слова Сэма, — предлагаю ничего не предпринимать и забыть об этом письме. Даже голландцы не столь безрассудны, чтобы решиться на такую рискованную вылазку.
Собравшиеся закивали, и только Томас Гоуэр нахмурился. Как и Арлингтон, он верил Стэру Кеймерону.
— А как же со второй частью письма? — спросил он.
— Отправим Грэму новые заверения в нашей искренности. Прощение будет даровано ему в обмен на ценные для нас сведения, — ответил Клиффорд.
На том и порешили.
Чуть позже Арлингтон обеспокоенно сказал сэру Томасу:
— Вряд ли Стэр Кеймерон стал бы посылать нам такую чушь, это совсем на него не похоже… И все же мне кажется, что его предостережение бесполезно до передачи сведений, которые обещал им Грэм.
Сэр Томас согласился. Они вышли из комнаты, оставив письмо на столе, откуда позже, по приказу Сэма Пеписа, его убрал один из младших писцов — и на ближайшие триста лет оно затерялось в архивах министерства иностранных дел.
Не подозревая, что в Лондоне решили отмахнуться от добытой с таким трудом информации, Том Тренчард и Кэтрин деловито обсуждали свои дальнейшие действия.
Они уже привыкли спать на кровати, поделенной подголовным валиком. Впрочем, это не означало, что Кэтрин перестала волновать близость Тома. Делу помогало только то, что Том ложился намного позже ее.
Они с Джорди обычно заканчивали вечер в буфетной внизу. Том хорошо играл в шахматы, и другие постояльцы постоянно звали его помериться силами. Кэтрин чаще всего уже спала, когда Том забирался в постель, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить ее.