На берегах Невы
Шрифт:
— После обеда будут оперировать Керенского.
— Керенского?
— Ты должен его знать. Блестящий оратор, либеральный адвокат и член Государственной Думы.
— А! Керенского я знаю.
Это был Часкольский, который несколько лет назад сказал нам о выдвигающейся новой политической фигуре, молодом адвокате, специализирующемся на защите революционеров: «Официально он не принадлежит к нашей партии, это препятствовало бы его легальной деятельности, но на самом деле он член социал-революционной партии».
— Что там с ним случилось?
— Ему удаляют правую почку, поражённую туберкулёзом.
— Серьёзное дело.
— Он молод и силён. Может быть, всё будет нормально.
Через десять дней я прочёл в газете, что член Государственной Думы Александр Керенский выздоравливает после операции и скоро вернётся к своей деятельности. Я решил зайти к нему просто потому, что Часкольский говорил мне о нём.
В этот же день я поднимался по лестнице
Каждую минуту звонил телефон, и его жена отвечала, так как каждый интересовался здоровьем «человека мужества». «Человеком мужества» его называли потому, что он отпускал в адрес правительства такие слова, которые никто кроме него не осмеливался говорить. Его речи в Думе были событиями сами по себе. Керенский был лидером партии Трудовиков, которая имела двенадцать представителей в Думе, и на самом деле являлась легальной частью партии социал-революционеров. Он сделал свою фракцию самой активной в Думе. Оратор он был исключительный. Слушая его простые, но страстные слова, призывающие к защите прав человека, люди плакали. И не только сами слова заставляли людей плакать, но и манера, с какой они были сказаны. Постоянно живя под угрозой ареста и преследования, этот человек стойко защищал принципы свободы.
Когда подошла моя очередь, я вошёл в спальню. Он улыбнулся мне.
— Я надеюсь, вы поправитесь, — промямлил я.
— Спасибо, я поправлюсь, — ответил он.
Всего через два года этот человек с одной почкой будет возглавлять демократическое правительство новой России.
Я часто слышал от людей, изучающих русскую историю, что если бы демократическое движение выдержало бы натиск большевиков в 1917 году, курс истории мог бы быть другим; не было бы Второй Мировой Войны, и длительный мир мог бы стать реальностью.
Александр Керенский и Владимир Ульянов-Ленин не могут быть рассматриваемы один без другого. Александр Керенский отражал в общих чертах русскую интеллигенцию в её крайнем и запредельном идеализме. Ленин, наоборот, был враждебно настроен к интеллигенции и отражал настроения тех, кого мягко можно было бы назвать полуинтеллигенцией. Эта чисто материалистическая полуинтеллигенция с её жаждой власти была абсолютно чужда русскому народу.
В силу особой иронии оба, Ленин и Керенский, родились в одном и том же городе Симбирске. Это был небольшой районный центр, расположенный в среднем течении Волги. Теперь этот город называется Ульяновск. Керенский родился в апреле 1881 года. Ленин — в апреле 1870 года и, таким образом, на 11 лет был старше Керенского. Оба они принадлежали к одному и тому же классу общества. Отец Керенского был директором начальной школы. Отец Ленина был директором средней школы. В обоих семьях поощрялось гуманитарное образование. Ленин, ещё будучи студентом, выдвинулся в революционных кругах благодаря тому, что его старший брат принимал участие в покушении на Александра Третьего и Ленин воспользовался популярностью брата, чтобы возвыситься в революционной среде. Керенский же, наоборот, не был профессиональным революционером. Он окончил юридический факультет Петербургского университета и после нескольких неприятностей с полицией по поводу своей деятельности был сослан. По возвращении из ссылки он стал адвокатом революционеров. Его практика приносила небольшой доход, и согласно его жене Ольге Львовне и его двум сыновьям Олегу и Глебу, они жили весьма скромно. Его репутация блистательного оратора и человека высокого полёта началась в 1910 году, когда он был выбран в Думу четвёртого созыва. Он был выбран по мандату партии Трудовиков. В своих страстных речах он призывал к либеральным реформам, и его беспощадная критика Романовых сделала его известным по всей России. Люди, которые знали Керенского до восхождения во власть, говорили, что он был чувствительный, семейный, умеренный во всём человек. Ему было всего 36 лет, когда он стал Премьер-министром. Он был высокий, стройный и красивый, имел моложавый вид, тёмные, коротко подстриженные волосы и был всегда чисто выбрит. Очень шустрый в манерах, он быстро двигался и вообще, казалось, не останавливался.
Керенский не был организатором. Его политический успех был результатом его ораторского искусства и искренности политических убеждений. Он был одиноким борцом за чистую демократию. Ни одна партия административно не поддерживала его. Он даже не был членом Центрального Комитета социал-революционной партии, к которой его относили. Левое крыло этой партии смыкалась с коммунистами, требуя немедленного мира с Германией.
Ленину было сорок семь лет, когда он стал главой Советского правительства. Медленно двигающийся человек, со всё время что-то вычисляющим умом, практичный и реалистичный, он не заботился о демократической идеологии и постоянно повторял,
Два человека, Керенский и Ленин, решали судьбу России и мира на столетия вперёд.
Керенский достиг пика популярности. Им восхищались, и он имел поддержку большинства населения страны. Вся власть была в его руках. Общая ситуация в стране здорово улучшилась, и порядок был восстановлен в большинстве областей России. Военная ситуация, казалось, благоприятствовала России, когда Америка 6 апреля 1917 года объявила войну Германии. Керенский запросто мог сделать страну демократической и свободной и в тоже время с нормальным порядком в стране. Однако, с первых шагов на посту Премьер-министра он показал полную непригодность, не прогнозируемость действий и неспособность даже просто оценить ситуацию. Вскоре после своего назначения он вдруг решил, что на фронте необходимо предпринять наступление. Это было его личное мнение, и оно было отрицательно принято членами Верховного командования и многими политическими лидерами. Ему говорили, что фронт длиной две с половиной тысячи километров хотя и держится, но пассивным образом, и его лучше не трогать. Керенский возражал, он верил в свою харизму и способность поднять солдат в атаку. Он начал доказывать, что немедленная победа на фронте позарез необходима для престижа его правительства. «Я поведу солдат», — сказал он и как министр обороны выехал на фронт.
Наступление в Галиции стало полной катастрофой с отступлением и существенными потерями.
20 августа 1917 года прошло шесть недель, как Керенского избрали Премьер-министром. Широкие массы всё ещё верили в него. Его речи всё ещё возбуждали энтузиазм, он всё ещё был идолом русского народа. Однако, уже началась сильная критика, исходящая от несоциалистических либеральных и умеренно консервативных кругов. Полная дезорганизация и отсутствие всякого планирования в его правительстве. Полный волюнтаризм с одной стороны, и полная нерешительность с другой стороны. Он вообще никого не слушал, и что более всего удивительно, вообще игнорировал коммунистическую опасность, как будто её и не было. Он вообще отказался рассматривать передвижения Ленина, как угрозу правительству, и отказался пресечь подрывную деятельность коммунистов в армии. В результате провала наступления враждебность между Военным командованием армии и Керенским быстро нарастала. Офицерский состав обвинил его в том, что именно Керенский разложил армию своими зажигательными речами, отрицающими дисциплину и единоначалие в армии. Эта взаимная ненависть внезапно взорвалась и подготовила всё для успешного свержения демократического правительства.
Коммунисты в армии проводили всё возрастающую диверсионную и пропагандистскую деятельность. Они проникли во все армейские полки, где они сформировали коммунистические ячейки. Керенский демонстрировал очевидное нежелание предпринять какие-либо меры по наведению порядка. Всё это вылилось в то, что Главнокомандующий армией генерал Лавр Корнилов решился на чрезвычайный шаг. Генерал Корнилов имел репутацию прогрессивного человека, героя войны, блестящего военного стратега и честного патриота. Кстати, он был назначен на этот пост самим Керенским. Керенский и Корнилов оба оставили мемуары об этом, где каждый по своему интерпретирует ситуацию. Всё началось с того, что член Государственной Думы и бывший Обер-Прокурор Святейшего Синода Владимир Львов явился к Керенскому и, со слов самого Керенского, предъявил ему что-то вроде ультиматума от генерала Корнилова. Тот запрашивал у него, чтобы в Петербурге было объявлено военное положение, чтобы Военное командование получило больше власти, а правительство подало в отставку. Эта версия Корниловым отрицалась. Керенский поймал Корнилова. Он позвонил Корнилову по телефону и изобразил, как будто он соглашается с требованиями генерала, а сам телеграммой приказал арестовать Корнилова «для того, чтобы защитить свободу и порядок в стране». Крайняя степень лицемерия!
Ответная телеграмма Корнилова была резкой:
«Телеграмма Премьер-министра — это ложь от начала и до конца. Я не посылал члена Думы Владимира Львова к Временному правительству. Он сам пришёл ко мне как представитель Премьер-министра. Член Государственной Думы Алексей Аладин может быть свидетелем этого. Таким образом, налицо откровенная провокация, которая угрожает судьбе отечества».
Чья бы правда ни была, Керенский арестовал Корнилова и назначил себя Верховным главнокомандующим. Офицерский корпус фактически отказался выполнять приказы Керенского. Даже юные, только что из школы офицеры стали к нему настроены враждебно. Постоянная подозрительность к армии сгубила Керенского, а арестом Корнилова Керенский просто обрубил сук, на котором сидел. Теперь не только офицеры, но и рядовые плевали на его приказы. Таким образом, к концу августа Керенский был уже политическим трупом: армия была против него, умеренные и либеральные партии тоже не хотели быть ассоциированы с Керенским, а левые всегда чихвостили его и в хвост и в гриву, хотя он и не имел мужества признать это. Народная популярность, это всё, что у Керенского тогда ещё оставалось.