На далеких рубежах
Шрифт:
— Согласен.
Черная буря неистовствовала, стонала и завывала на все лады.
Вера Иосифовна затворила ставни и завесила окна мокрыми простынями, чтобы в комнату не проникала пыль. Включив свет и вентиляторы, она принялась дошивать Поддубному белый китель. Портного в гарнизоне не было, и она вызвалась сшить китель.
— Ты уж, Верочка, постарайся, — просил жену майор.
— Попытаюсь. Что-нибудь да получится.
Жила семья Дроздовых в мире и согласии. Вера Иосифовна — солдат периода войны, авиационный оружейник по специальности — стала верной женой летчика, самолет которого обслуживала на фронте. На фронте они и поженились. В один из нелетных дней отпраздновали свадьбу всем полком; Семен Петрович, тогда еще подполковник, был посаженым отцом. Свадьба прошла по всем правилам — за столом произносились тосты, гости кричали «горько», смущенные молодожены покорно целовались.
Находились скептики, которые не верили, что создается крепкая, дружная семья. «Поживут немного, да и разойдутся», — утверждали они. Но летчик и оружейница-солдат зажили дружно, хорошо, крепко полюбив друг друга. Правда, иной раз не обходилось и без ссор и споров — в семье всякое бывает. Нет-нет да и теперь поругаются. Большей частью по вине Веры Иосифовны. Портил ее один недостаток: любила позлословить с соседками. Разведет сплетни, Дроздов узнает и отругает ее. Выплачется Вера Иосифовна, притихнет на время, а потом снова за свое.
Последний неприятный разговор произошел между супругами по поводу Поддубного.
— Говорят, что Иван Васильевич повадился к Жбановой.
— Говорят… А ты и уши развесила?
— Что ж прикажешь — заложить их ватой?
— По крайней мере, язык держать за зубами.
Вера Иосифовна вела свое:
— Чудак Иван Васильевич, не знает, что дочь полковника любит его.
— Да ты-то откуда об этом знаешь? — искренне удивился Дроздов.
— Знаю!
— Ой, Вера, когда ты перестанешь разводить сплетни?
— А я и не думаю их разводить. Просто считаю, что Лиля как раз ему пара.
— Не вмешивайся, Вера, не в свое дело!
Вера Иосифовна знала, что ее муж вылетел сегодня, но не сомневалась, что его посадили где-нибудь на другом аэродроме. Утихомирится буря, и летчики прилетят. Так бывало не раз.
Вовка — семилетний сынишка Дроздовых — такой же худощавый, как отец, с непокорным вихорком на крутом лбу, устроился на полу и оклеивал бумагой каркас самолета, который смастерил ему отец. Работа захватила мальчика. Вовка родился и рос в авиационном городке. Мальчик был твердо убежден, что каждый человек, если он так же смел, как его папа, должен летать, и он, Вовка, тоже, конечно, будет летать. Ему, собственно, не привыкать — он уже дважды летал к бабушке в гости. Не на настоящем, не на реактивном, а на пассажирском, винтомоторном самолете, но все же летал и тучи видел близко — рукой подать. И вовсе не страшно. Некоторых пассажиров в самолете тошнило, даже маме было плохо, а Вовка — вдвоем с папой — держались героями.
Хлестал в ставни песок, гудели вентиляторы, мерно стучала швейная машинка. И вдруг в эти звуки вплелся еще какой-то гул. Вера Иосифовна прислушалась. Гул нарастал. Так и есть — самолеты… Неужели Степан со своими летчиками?
Вера Иосифовна накинула на плечи плащ, надела очки-консервы и вышла на крыльцо. В лицо ударил колючий песок. Самолеты гудели над аэродромом — видимо, не могли приземлиться…
Веру Иосифовну охватил страх. Сбежав с крыльца, она помчалась к коттеджу полковника, чтобы позвонить по домашнему телефону на аэродром. Вернулась минут через десять, узнав, что самолеты благополучно приземлились.
Вовки на прежнем месте не оказалось.
— Вовка, где ты?
Она заглянула под кровать, в ванну.
— Где ты, Вова?
Молчание.
Вера Иосифовна выбежала на крыльцо:
— Во-ва! Во-о-ва!
Порывистый ветер подхватывал слова и как бы глушил их.
— Во-ва! — в отчаянии закричала вконец испуганная женщина.
Вовка, оказывается, решил испытать свой самолет. Он вышел из дому и запустил его, а буря закрутила, завертела и понесла. Мальчик побежал за самолетом, прикрывая глаза руками, ничего не видя, ничего не соображая. Вскоре он очутился на берегу высохшей речки. Ветер свалил с ног, покатил вниз. Мальчик с трудом поднялся и тут же упал снова.
Кто знает, чем бы окончилась эта история, если бы на ребенка случайно не наткнулся лейтенант Байрачный. Увидя мальчика, он подхватил его на руки.
— Ты чей будешь и как сюда попал?
— Самолет, — хныкал Вовка.
— Какой самолет? Домой надо, а то пропадешь…
Вовка свое:
— Самолет, где мой самолет?
— Ну, брат, шалишь! Я тебя уже не выпущу.
— Где самолет? — отчаянно заревел Вовка, яростно сопротивляясь и норовя укусить в руку непрошеного спасителя.
— Ишь, бедовый какой! Вот я матери расскажу…
— Где самолет? — ревел Вовка, выплевывая песок.
Байрачный принес упиравшегося мальчишку домой. Вера Иосифовна нашлепала сына и повернула заплаканное лицо к Байрачному.
— Спасибо вам, лейтенант, большое спасибо! Вот разбойник! Не успела отвернуться, как он выскочил во двор. Так бы и замело его песком, не будь вас… Спасибо!
Байрачный, передав матери сына, пошел своей дорогой.
Наконец приехали Дроздов и Поддубный. Вера Иосифовна в это время купала все еще хныкающего сына.
— Упустил свой самолет и погнался за ним, — рассказывала она мужу. — Счастье, что его обнаружил лейтенант Байрачный и принес домой. Так он, Вовка, чуть руки ему не искусал. Вот разбойник!
Майор Дроздов нежно любил сына, гордился им.
— Если так, Вова, — сказал он, — значит, никогда больше я не буду мастерить тебе самолеты.
— Я и сам смастерю, — буркнул мальчик, косо поглядывая из ванны.
— Не сумеешь!
— А вот и сумею!
— Приготовь, Вера, и для нас ванну, — обратился Дроздов к жене. — Вся голова в песке, и в ушах полно, и на зубах трещит…
— Я сейчас, — ответила Вера Иосифовна и вышла из комнаты.
Пока мужчины мылись, она вшила рукава. Оставалось прострочить их, и китель готов.
— А ну-ка, идите сюда, Иван Васильевич, примерим, посмотрим, что у нас получилось, — окликнула его Вера Иосифовна.
Поддубный осторожно, чтобы не разорвать швы, надел китель. Подвигал плечами, прошелся по комнате.
— По-моему, хорошо, Вера Иосифовна. Придется, видно, покупать духи!
— Уж я так старалась, так старалась. Вот только не знаю, к радости или к печали сшила я вам китель. Она и без того пропадает…