На день погребения моего
Шрифт:
— Положите на землю, мисс — посмотрим, что у вас в этом красивом чемоданчике.
— Немного, — ответил Уиллис.
— Эй, что это? Здесь спрятано железо! Ну-ну, нельзя допустить, чтобы говорили, что Джимми Дроп и его банда отказали нежной душе в честной дуэли, так что, маленькая леди, хватайте свой огромный пистолет, и приступим, да?
Остальные члены банды расчистили пространство, по краям которого оказались Уиллис и Джимми в классической позиции соревнования.
— Вперед, не стесняйся, я дам тебе фору в десять секунд, прежде чем достану пистолет. Обещаю.
Слишком ошеломленный, чтобы насладиться охватившим банду духом невинного веселья, Уиллис медленно и неумело поднял свой револьвер, пытаясь прицелиться настолько точно, насколько позволяли дрожащие руки. После честного счета «десять» верный своему слову и быстрый, как змея, Джимми достал оружие, наполовину привел его в рабочее состояние, но потому вдруг остановился как вкопанный, застыл, неуклюже согнувшись.
— Тьфу! — крикнул головорез, или крикнул что-то другое в этом роде.
— Ой, шеф, шеф! — воскликнул его лейтенант Альфонско, — скажите нам, что это не ваша спина снова.
— Чертов идиот, конечно же это моя спина. Это источник всех несчастий — и хуже, чем в прошлый раз.
— Я могу это исправить, — предложил Уиллис.
— Прошу прощения, какое, черт возьми, дело до этого чертову фермеру?
— Я могу расслабить вашу спину. Доверьтесь мне, я остеопат.
— Нормально, у нас широкие взгляды, несколько парней из отряда в евангелической церкви, только не пропагандируйте здесь взгляды ку-клукс-клана — яххххх, в смысле, ух.
— Теперь легче?
— Боже мой! — распрямляясь осторожно, но безболезненно. — Это чудо.
— Грасиас, Диос! — закричал исполнительный Альфонсито.
— Я вам обязан, — догадался Джимми и спрятал пистолет обратно в кобуру.
— Я довольствуюсь своей жизнью, — предложил Уиллис. — Может быть, купить вам всем как-нибудь выпивку?
— Идем, здесь прямо за перевалом.
Они направились в ближайший ковбойский салун.
— Это всё — чертова жесткая езда и другие активности в седле, — сразу же объяснил Джимми, — ковбои на самом деле просто прокляты, покажите мне человека, который всё время на лошади, и я покажу вам жертву острого люмбаго. Наверняка в ваших руках магия, док, возможно, вы нашли здесь свою землю обетованную.
Уиллис, к тому времени выпивший бессчетное множество порций красного виски, на мгновение вышел из полузабытья, чтобы обдумать эту оценку профессиональных качеств.
— Вы хотите сказать, что я мог бы открыть частную практику в одном из этих городов...
— Ну, наверное, не в любом городе, вам сначала надо навести справки — некоторые из этих городских эскулапов, открыв свою практику, не хотят конкуренции. Известны случаи жестокости.
— Дипломированные врачи? — изумился Уиллис. — Люди, призванные исцелять, проявляют жестокость?
— И даже если вы не найдете город сию минуту, у вас всегда будет работа, ручаюсь.
— Это как?
— Гастроли по кругу остео-как-его-там, просто всё время ездить и расширять круг, многие гуртовщики умеют это делать, никакого позора.
Вот как повернулась жизнь молодого Уиллиса Тернстоуна. Он путешествовал по Западу, лелея, кроме своих еретических талантов, мечты городского жителя — часто посещать не слишком ревностную церковь, встретить и жениться на достойной девушке с дипломом колледжа, созреть в местного «Дока», с которым без колебаний будут играть в карты, раз в неделю по маленькой, конечно... но одна случайная встреча с грозной бандой Джимми Дропа среди отравляющей разум вики посевной в креозоте пыльного плато направила его совсем в другую сторону.
Нельзя сказать, что обывательский императив прекратил диктовать ему свою волю. Он заметил, что начал дополнять свои остеопатические умения общемедицинскими, заказывал на востоке медицинские пособия, учился обрабатывать местных аптекарей в городах, через которые проносился, выяснил, что несколько субботних ночей проигрыша в покер могут стоить семестра в школе фармацевтов. К тому времени, как он ворвался в Теллурид и начал работать в Шахтерском госпитале бок о бок с д-ром Эдгаром Хэдли и медсестрой Маргарет Перилл, он был столь же доктором, сколь и они, работавшие в этой больнице, хотя долго не мог избавиться от привычки диагностировать редчайшие из возможных патологий на основании симптомов, о которых ему рассказывали пациенты. Поскольку они умирали или выздоравливали сами, и никто не вел учет, не было возможности узнать, насколько эффективно лечение, а он был слишком занят, чтобы провести надлежащее исследование.
Он встретил Лейк в Шахтерском госпитале, когда его вызвали к чернорабочему с простреленной рукой. Первым подозреваемым. Чье имя пришло Уиллису на ум, был Боб Мелдрум, который присутствовал здесь, но клялся, что лишь в качестве консультанта, инструктируя стажера-регулировщика, как поддерживать порядок на шахте.
— Готов предложить свои услуги, — сказал энергичный парень.
— Черта с два я их приму, — ответил Боб, — научись пользоваться своим 44-м калибром. Вот здесь, так, упс.
Слишком поздно, пистолет выстрелил и кровь шахтера перестала бежать к сердцу.
Лейк была в простом серо-белом платье, с покрытой головой и профессиональной манерой держаться, и с того мгновения, когда Уиллис ее увидел, он был обречен, хотя ему понадобилось несколько недель, чтобы это понять.
Они ездили на Форелевое озеро и устраивали пикники. Он приносил к ее дверям букеты подсолнухов. Однажды ночью он с налету сказал ей, что хотел бы, чтобы они поженились. Он встретился с ее матерью Мэйвой и на некоторое время вправил ей спину. Однажды кто-то упомянул, что Лейк сбежала с Дойсом Киндредом.
Это привело дока в такое отчаяние, что Джимми Дроп предложил отправиться в погоню за парой от его имени.
— Сосунок ездил с нами, недолго, никому он не нравился — подлая маленькая кустарниковая змея. Ты хочешь убрать его с дороги, я сделаю это лично.
— О, Джим, я не могу просить тебя об этом...
— Не нужно просить, док, я навсегда перед тобой в долгу.
— Навсегда — именно столько она будет тосковать, а где тогда окажусь я?
Джимми нехорошо прищурился.