На грани полуночи
Шрифт:
– В тот отель.
Лив вошла в гостиничный номер, пятясь от надвигающегося на нее Шона. Она обошла кровать, чтобы та стала преградой между ними. Резким рывком Шон задернул шторы, и они уставились друг на друга в полумраке.
Под его хищным взглядом Лив чувствовала себя трепетной девственницей, которая едва догадывалась, что с ней произойдет.
Сердце стучало, живот стянуло в узел, а сама она затаила дыхание от возбуждения. Губы, грудь, промежность – все покалывало от предвкушения. Перед ней стоял совсем не тот смеющийся, дразнящийся,
Человек, которого она сейчас видела, не станет уговаривать, а просто возьмет все, что захочет.
Глядя на него, Лив глупела и теряла дар речи. Великолепное большое тело, суровая красота избитого лица. А эти глаза… Он мог зажечь в ней отчаянное желание одним лишь горящим взглядом.
Но что действовало гораздо мощнее – это молчание, ожидание.
Шон сорвал с себя рубашку, которую купил этим утром, и Лив поймала себя на том, что никак не привыкнет к стройному, мускулистому совершенству его тела.
– Что у тебя под платьем? То самое сексуальное белье? – Грубый, соблазнительный тон его голоса прошелся по ее нервам, как шелковистый мех.
Лив попыталась ответить, но ее дыхание было слишком неровным. Вышел какой-то невнятный писк, так что она предпочла нервно кивнуть.
– Разденься, – тихо сказал Шон. – Покажи мне.
Лив наклонилась и начала расстегивать тонкие ремешки на лодыжке.
– Нет, – сказал он. – Обувь не снимай.
Она выпрямилась, проводя руками по изгибам своего тела, разглаживая для него обтягивающее фигуру платье. Оно было сексуальным, удобным, цвета ржавчины – оранжево-коричневым. Ценник на девятьсот долларов, свисающий с рукава, был явной провокацией.
– Тебе нравится мое платье? – дрожащим голосом спросила Лив. – Надеюсь, да, потому что оно обошлось тебе недешево.
– Нравится, – прорычал Шон. – Сними его.
Не торопясь, Лив потянула вверх обтягивающую юбку, открывая взору белье, которое надела этим утром. Коричневые чулки длиной до бедра, отделанные коричневым и позолоченным кружевом, благодаря прихоти виртуозного дизайна удерживались на месте. Шифоновые трусики, прозрачная, облегающая сорочка. Прозрачный бюстгальтер-балконет приподнимал ее грудь до неслыханных высот, умудряясь выглядеть изящным.
Лив сняла платье через голову, стараясь не задеть парик, и покачала незнакомыми волнистыми локонами, дав им свободно упасть на плечи.
– Сними парик, – потребовал Шон.
Лив провела пальцами по завиткам.
– Мне он нравится. Знаешь, притворяясь кем-то другим, чувствуешь себя свободнее. Я просто незнакомая блондинка в гостиничном номере. Кто знает, куда меня понесет?
– Я перетрахал уйму незнакомых блондинок в гостиничных номерах, – сказал Шон, – и меня это уже до смерти достало. Я хочу трахать тебя. Сними парик. Сейчас же.
Лив сняла парик, бормоча себе под нос, пока вынимала шпильки, и покачала головой, распуская темную массу волос вниз по спине соблазнительным спутанным облаком.
– Доволен? – задрав нос, дерзко спросила она.
– Почти, – прохрипел Шон. – Скоро. Очень скоро я буду доволен.
Лив прислонилась спиной к комоду. Шон навис над ней, украв весь кислород и заслонив собой свет. Ее задница сильно прижалась к холодному лакированному дереву. Шон раздвинул ей ноги и встал между ними. Прозрачный шифон цеплялся к его огрубевшим ладоням.
Опустившись перед Лив на колени, Шон приподнял ее ногу, лаская большими теплыми руками, и положил себе на плечо.
– Сдвинь ткань на промежности, – приказал он. – Покажи мне свою киску.
Лив вздрогнула от головокружительного волнения, оттягивая в сторону влажный клочок шифона. Она была так возбуждена, что между ног уже припухло, порозовело и увлажнилось.
Шон издал долгий восторженный выдох:
– Ничего себе! Такая яркая и розовая… И блестишь. Войди пальцем внутрь. Покажи мне, какая ты мокрая.
Лив прикусила губу, испытывая неконтролируемую дрожь, когда приоткрыла влагалище и скользнула внутрь пальцем. Она хотела сделать это соблазнительно, как стриптизерша, но была слишком возбуждена, чтобы следить за хореографией.
Она вытащила палец. Шон схватил ее за руку и засунул ее палец себе в рот. От горячего посасывания через тело Лив прошла восхитительная дрожь желания.
– Придерживай трусики, пока я не получу свою дозу, – вытащив изо рта палец, приказал Шон.
Ни говорить, ни дышать Лив больше не могла. Все, что ей оставалось, – наблюдать. Одна ее рука дрожала от усилия, поддерживая тело, а другая не давала вернуться на место отодвинутому в сторону краю трусиков, чтобы Шон мог действовать умелым, жадным языком.
Шон держал ее за бедра, пока его язык сновал и толкался в сочных складках, вращаясь, погружаясь в глубину, сладко вибрируя. Со стороны могло показаться, что он подчиняется ее желаниям, но на самом деле все было наоборот. Он брал то, что принадлежало ему, предъявляя права на ее удовольствие. С каждой секундой требуя от нее большего, вплоть до полной капитуляции.
В крепких руках Шона Лив, которую по-настоящему трясло от желания, отчаянно прижималась к его лицу. Зеркало у нее за спиной было холодным и твердым, угол комода впивался в зад. Она уже даже не знала, в какую сторону ее должна притягивать гравитация, лишь бы быть ближе к его голодному, сосущему рту, ближе к интенсивной разрядке…
Сладкое горячее удовольствие волнами поднималось в ней, охватывая каждый нерв.
Не успела Лив прийти в себя, как Шон поднял ее на подгибающиеся ноги и развернул так, чтобы они оба были лицом к зеркалу. Лив схватилась руками за край комода, хватая раскрасневшимся ртом воздух, пока он снимал джинсы.
Голый, твердый и огромный.
– Мне нравится зеркало, – сказал Шон. – Хочу, чтобы ты видела свое лицо, пока я буду тебя трахать. Хочу, чтобы ты видела, как сексуально ты выглядишь, когда вздыхаешь, стонешь и кончаешь. Спусти трусики, Лив.