На грани риска
Шрифт:
Едва последний сверток, последняя связка палаточных дуг оказались на льду, как Задков, нетерпеливо ходивший по аэродрому взад и вперед, отдал команду "по местам", и через несколько минут его могучая машина помчалась по полосе.
Нагрузив доверху нарты, все впряглись в постромки и лихо потащили их по рыхлому снегу. Подбадривать никого не приходилось, так как, несмотря на яркое весеннее солнце, голубое небо и полное отсутствие ветра, мороз был за тридцать. Но дышалось необыкновенно легко и свободно, и людей наполняло чувство радости.
В палатке, где располагался экипаж Перова, места с трудом хватало "на своих". Поэтому новоприбывшим пришлось сразу же решать жилищную проблему. К счастью, все необходимое захватили: дюралевые дуги для каркаса, черный кирзовый намет с теплой фланелевой подстежкой, похожий на прозрачный бубен иллюминатор. Собрать палатку Шапошникова, даже при небольшом опыте, не представляло труда. Не прошло и получаса, как рядом с перовской КАПШ возник еще один черный купол. Вспыхнули газовые горелки, зашипели на сковородке оттаивающие антрекоты, отпотел глаз иллюминатора, загудела под баком со снегом паяльная лампа. Зяма Гудкович и Костя Курко разыскали среди грузов складной столик и складные стулья.
Станция "Северный полюс-2" начала свой беспримерный дрейф у полюса относительной недоступности.
Воздушный мост, соединивший льдину с Большой землей, работал без перерыва. Самолеты то и дело садились, взлетали. Гора грузов росла с угрожающей быстротой. Выручила захваченная с материка упряжка из десяти псов, немедленно названная местными остряками "вездеход ПСИ-10".
Трещина, образовавшаяся 4 апреля, прибавила хлопот: пришлось перебазировать лагерь на 250 метров ближе к центру поля. Но, несмотря на обилие такелажных работ, к 15 апреля все научные отряды полностью развернули исследования. Аэрометеорологи В. Г. Канаки, В. Е. Благодаров и П. Ф. Зайчиков под предводительством Кости Чуканина поставили метеобудку, подняли пятиметровую мачту градиентной установки для определения скорости движения воздуха, его влажности и температуры на различной высоте от поверхности снега и каждые три часа передавали на Большую землю сводку погоды. Установили свою чуткую аппаратуру геофизики Е. М. Рубинчик и М. М. Погребников, не забывая два раза в день определять по Солнцу координаты дрейфующей на северо-восток льдины. Океанологи М. М. Никитин, 3. М. Гудкович и А. И. Дмитриев пробили в трехметровом льду широкую лунку и, установив лебедку, приступили к забору проб воды с помощью батометров и их химическому анализу в походной лаборатории. А ледоисследователи - гляциологи Г. Н. Яковлев и И. Г. Петров, отгородив вдали от палаток небольшую площадку, вморозили в лед на разную глубину электротермометры для непрерывного наблюдения за процессами теплообмена через лед между океаном и атмосферой.
В начале мая прилетел В. Н. Задков. Он забросил в лагерь еще четыре тонны груза и привез двух участников дрейфа - кинооператора Е. П. Яцуна и механика М. С. Комарова.
5 мая полярники проводили в путь последний самолет экспедиции. Ю. К. Орлов сделал над лагерем прощальный круг и ушел на юго-запад. Воздушный мост "точка Э 36 - материк" прекратил свое существование. Станция продолжала свой путь во льдах, связанная теперь с материком лишь зыбкой ниточкой радиоволн.
К 1 июня дрейфующая станция продвинулась к северу на целый градус, достигнув 77o 10' северной широты и 170o13' западной долготы.
Приближалось полярное лето. Вот среди палаток на снегу весело защебетала первая пуночка - полярный воробышек, вызвав необычайный восторг у Ропака - белоснежной колымской лайки, ставшего полноправным членом и любимцем всей станции. Ртуть в термометре поднялась к 0o. То там, то здесь появились бурые пятна оседающего снега.
Но с приходом тепла начались непредвиденные неприятности. Там, где вчера белел снеговой покров, сегодня голубели озерки воды - снежницы. Они быстро расширялись, и скоро подступившая вода стала угрожать приборам, палаткам и грузам. Лагерь превратился в полярный филиал Венеции. А тут еще в результате подвижек льда в районе станции образовались широкие разводья.
Было разработано подробное аварийное расписание. Аварийное имущество привели в полную готовность. Из восьми пустых бензиновых бочек и досок был сооружен большой плот. Наготове стояли две резиновые надувные лодки клипер-боты, а в различных концах льдины на случай ее разлома организовали аварийные склады с запасом всего самого необходимого: ящики с пятнадцатисуточными пайками, бочки с бензином, баллоны с газом, запасное оборудование и палатки. Дмитриев, Курко и Канаки подготовили аварийные нарты, на которые был уложен комплект аварийного снаряжения на случай быстрой перебазировки: запас продовольствия на 10-20 суток, оленьи шкуры, походная палатка, спальные мешки. Кроме того, по распоряжению Сомова каждый сотрудник укомплектовал аварийный рюкзак и держал его снаружи у палатки.
Ледовая обстановка становилась все более беспокойной. Все чаще доносился треск и шорох торосящегося льда. Дежурные по станции почти не заходили в палатки: неровен час, трещины появятся в самом лагере.
С приходом тепла в районе ледового лагеря были замечены первые белые медведи. 7 июня во время пурги к лагерю подобрался крупный медведь и напал на Дмитриева и Канаки. Тонкая брезентовая стенка вряд ли надолго защитила бы Дмитриева, укрывшегося в кают-компании, если бы Канаки не успел удачным выстрелом из карабина свалить зверя. Этот случай послужил серьезным предупреждением. И не зря! Восемь раз медведи посещали лагерь, и каждый раз их приходилось отгонять выстрелами из ружей и ракетниц.
А вода тем временем грозила затопить палатки, и их то и дело приходилось перетаскивать с места на место. Такая же участь постигла и приборы, и стеллажи с запасным оборудованием и продовольствием. Солнце грело так сильно, что стоило на короткое время положить на снег темный предмет, как он быстро втаивал на значительную глубину.
17 июня столбик ртути переполз через ноль и остановился у +0,6o. Наступило полярное лето. Лениво махая крыльями и крича, пролетели над лагерем белокрылые чайки. Поднялись на поверхность океана водоросли, а в широких разводьях все чаще и чаще стали показываться головы любопытных нерп. Однажды в районе станции раздалось странное пыхтение, над разводьем поднялось облачко пара, и из воды возникли серовато-стальные спины крупных белух.
Но солнце принесло еще одну неожиданную неприятность. Стали портиться продукты: мясо, рыба. Казалось невероятным: вокруг миллиарды тонн льда, а ледник для хранения продуктов невозможно устроить. А между тем все дело заключалось в парниковом эффекте льда. Через лед, как и через стекло, проходит видимая часть солнечного спектра. Тепловые лучи поглощаются, а обратного излучения не происходит, так как тонкая поверхностная корка льда задерживает тепло и накапливает его даже при значительных отрицательных температурах воздуха. Известный ученый-полярник Н. Н. Зубов по этому поводу писал: "Нам приходилось наблюдать в углублениях, заполненных водой и сверху прикрытых новым ледообразованием в сантиметр толщиной, температуру такой воды /1,2o".
Вода продолжала наступать. Это грозило серьезно нарушить план научных работ. Попытки избавиться от воды оказались безрезультатными. Скважины, проделанные бурами, сразу забивались ледяным крошевом. Выход нашел механик станции Комаров. Из подручных материалов он изготовил бур с широким пером, диаметром 190 миллиметров. Когда потоки воды, урча и булькая, образуя водовороты, пошли под лед, даже скептики согласились, что выход наконец найден. В трехметровой толще льда проделали за короткое время несколько десятков отверстий, и вода была побеждена.