На исходе последнего часа
Шрифт:
Поляков вспомнил старый анекдот про Петра Романовича, из которого следовало, что в бытность работы последнего в резидентуре советской разведки в одной из стран Западной Европы Кривцов как-то получил предсказание от гадалки, что умрет в собственной постели. «Когда?» – будто бы спросил Кривцов, вместо того чтобы испугаться хотя бы, что ли. «А как только ляжешь в постель», – ответила веселая гадалка. Кривцов, относившийся к любой аналитической работе с повышенной серьезностью, не сделал исключения и на этот раз, тем более что в разных мелочах гадалка проявила колоссальную осведомленность о деталях его предыдущей жизни. Даже самых интимных. И поступил он попросту:
Естественно, его не могли больше держать на такой серьезной работе и отправили в Союз, где посадили в аналитический отдел. Вот там-то окончательно и выяснилось: движение, да просто элементарное перемещение в пространстве, сильно вредит Кривцову. Эта нелепая история, в сущности, и стала началом его сегодняшней блистательной карьеры.
Поляков подумал, что его старинный приятель как нельзя более отвечает совковой фразе «Человек на своем месте». Он не удержался и ехидно спросил:
– Петр Романович, ты когда последний раз на улице-то был?
– А что я там не видел? – откликнулся Кривцов. – Уверяю тебя, сидя здесь, можно узнать гораздо больше, чем шляясь по городу.
– Кстати о птичках. Знаешь, Петр Романович, мне показалось, что по всему городу кто-то за мной следил.
– Было бы странно, если бы рано или поздно этого не случилось.
– А ты не считаешь, что еще рано?
Кривцов, не ответив, пожал плечами.
– Петр Романыч, я абсолютно уверен, что ты выяснил все, что меня интересует. И все равно безумно волнуюсь.
– Это нормально, – кивнул Кривцов. – С теми, кто не волнуется, я не работаю. С ними уже общается бюро ритуальных услуг.
– Я начинаю подозревать, что ты сможешь за один вечер вычислить, что завтра будет делать Ельцин.
– Для этого достаточно посмотреть телевизор. А если, кроме шуток, то ты попал в точку. Например, что касается внешней разведки, то во все времена шпионы получали девяносто процентов информации из газет. Ну давай напомни мне свою схему.
В нескольких словах, не называя никаких имен, географических и прочих названий, точного времени и иных конкретных сведений, Поляков обрисовал алгоритм своего нелегального бизнеса.
Все это уже знавший Кривцов сонно кивал, не перебивая.
– Послушай, Славик, что я тебе расскажу. Эта история простая как пять копеек. В восемьдесят девятом году, припоминаешь? – была такая страна – СССР. И был такой забавный город – Днепропетровск. Сейчас это заграница, – на полном серьезе, как идиоту, стал объяснять Петр Романович. – Так вот, в восемьдесят девятом двое ушлых ребят приехали в Днепропетровск на «Жигулях» и остановились на центральной городской площади. Повесили на машину красивый персидский ковер, поставили столик и стали продавать талоны на ковры ценою в стоимость ковров. Талоны, Славик, талоны. А ты помнишь, как люди жили? Чего только по талонам не случалось получать. Разве что импортных презервативов, и то потому что их по талонам, наверно, среди членов ЦК распространяли. Ну вот, продали они все талоны, штук, наверное, под сто. Потом плюнули и последней тетке продали сам ковер, тот, что на машину вывесили. И уехали, дескать, за остальными. Обещали на грузовой вернуться. До сих пор едут. Наверное, в дороге еще переживали, что мало талонов нарисовали.
Представь себе, на всей огромной площади не нашлось ни одного зеваки, который бы просто так, от нечего делать, обратил внимание на то, что номер на «Жигулях» был читинский. Ну какого черта нужно ехать из Читы на Украину продавать ковры?! Объясни мне, это вопрос к тебе.
– Ты серьезно? – удивился Поляков.
– Вполне.
– Не понимаю, какое это может иметь ко мне отношение.
– Не понимаешь? – с издевкой переспросил Петр Романович. – Да ведь сейчас то же самое пытаются делать с тобой. Господи, да с очень многими из нас! Если нам кто-то один или несколько раз оказал услугу, мы так привыкаем к этому, что готовы принимать эту услугу бесконечно, совершенно не глядя на то, во что она превращается. Слава, ты полный идиот! Ты просто болван, твою мать! – взорвался Кривцов. – Тебе явно продают талоны вместо ковров. А ты наивно продолжаешь ждать, когда подвезут ковры! Да их не соткали еще для тебя!
– Скажи, – медленно проговорил Поляков, – но если на площади никого не нашлось, кто бы увидел номер машины, то как же это стало известно?
– А оно и не стало, – объяснил Кривцов. – Это оно мне известно. Чем только, знаешь ли, не приходится заниматься.
Поляков восхищенно покрутил головой.
– Петр Романыч, а тебя не зовут в редколлегию новой энциклопедии?
– Ты знаешь, почти угадал, – засмеялся Кривцов. – Недавно мне предложили вернуться.
– Куда? – не понял Поляков.
– В ФСБ. Новые времена, знаешь ли, новые руководители, новые потребности. Правда, в пресс-службу. Но я так подумал, а на фига мне этот пресс, а, Слава? Ты знаешь, в чем специфика работы ФСБ? Там обязательно нужно помогать людям. Нужно им это или нет. Хотят они этого или нет. Плевать, все равно надо помогать. Очень благородная миссия. А я, знаешь ли, на старости лет стал чувствовать себя человеком злым, завистливым, желчным, на сострадание – неспособным. Нет, ФСБ нынче не по мне. Я теперь работаю только за деньги, а не за зарплату.
– Извини, я что-то действительно стал долго соображать, – спохватился Поляков. Он достал приготовленный для этого разговора чек.
– Твой канал действительно иссякает. Причем происходит это гораздо быстрее, чем ты думаешь.
Поляков молчал.
– Похоже, ты узнаешь об этом последним? Обрати внимание: все, кто им – этим твоим замечательным каналом – пользовался, пусть даже и в прошлом, сейчас погибают или…
– Что – или?
– Или ты думаешь, что… – И Кривцов неожиданно напел популярную песенку семидесятых: «На тебе сошелся клином белый свет».
Поляков пожал плечами.
– Петр Романович, я тебя прошу без недомолвок. Это ты у своих новых молодых клиентов таким образом интеллект развивай. А я уже мужик старый, недалекий, реакция, сам видишь, стала скверной.
– Хватит прибедняться. Вечно тебя бросает в крайности. То, видишь ли, он себя чуть не Петром Первым возомнил: окно в Европу прорубил. Теперь – наоборот. Так вот слушай: они все – твои клиенты – переходят на другие каналы. Или – другой, – добавил он многозначительно. В частности, твой ненаглядный Гиббон это уже сделал. Понимаешь, что это значит?