На карнавале чувств
Шрифт:
Когда ее усадили в кресло перед камерой, к ней подошел улыбающийся Франко в костюме от Армани.
– Я так рад, что ты передумала.
Кто бы сомневался. Это шоу поднимет его рейтинги до небес.
Помощник режиссера уже прикрепил к ее топику скрытый микрофон, но тут вернулся Франко, и микрофон убрали.
– В чем дело?
– У нас возникла небольшая проблема. Твой голос, cara. Он плохо сочетается с удаленным оборудованием. – Франко говорил все это так, словно виновато не оборудование, а ее
Эванджелина почувствовала, как у нее вспыхивают щеки. Даже звукозаписывающая аппаратура ее отвергает!
– Ладно, давай попробуем еще раз. Говори прямо в микрофон. – Франко прочистил горло. – Эва, скажи мне, на что похожа твоя жизнь после столь драматичной потери голоса?
Чувствуя, как по спине течет ледяной пот, Эванджелина постаралась убедить себя, что все это происходит не с ней, а с Эвой. А она Эванджелина, так что все это ее не касается.
– М-м-м, – протянула она и тряхнула головой, словно надеялась, что это поможет собраться с мыслями.
Мэтт ошибся. Шоу еще даже толком и не началось, а Франко уже начал совать свой любопытный нос в ее кровоточащие раны. Разговоры о моде и магазинах она бы еще как-нибудь пережила, но это? И с чего только Мэтт решил, что Франко захочет говорить лишь об одежде?
Броненосец.
Но что-то внутри ее сжалось, и она так и не смогла выдохнуть заветное слово.
Она ошиблась.
Все это происходит не с Эвой, а с ней самой.
Но не успела она еще ничего сделать, как рядом оказался Мэтт, резко заявив продюсеру, что Эва не станет выступать на каком-то второсортном ток-шоу, раз для нее даже нормальное оборудование привезти не могут.
– Неплохо, – заметила она, когда наконец-то снова смогла заговорить. Правда, случилось это только после того, как она переступила порог палаццо Деинверно. – Ты лучший менеджер из всех, что у меня был.
– Извини, что предложил все это.
– Ты ни в чем не виноват.
– Еще как виноват, но я и подумать не мог, что он окажется таким бесцеремонным, – вздохнул Мэтт, и Эванджелина крепко к нему прижалась.
– Ладно, если тебе так легче, будем считать, что ты тоже немного виноват, но это не важно. Главное, ты дал мне то, в чем я так отчаянно нуждалась. Место, где я могу спрятаться от всего мира и быть просто собой.
Мэтт еще крепче прижал ее к себе.
– Дорогая, я очень рад. Палаццо Деинверно всегда к твоим услугам.
«Дело не в доме. Дело в тебе».
Но Эванджелина не стала это озвучивать.
Каким-то непостижимым образом он сумел сильно на нее повлиять, и сейчас, тая в его крепких объятиях, она чувствовала, что ей уже не так плохо и страшно.
Ладно, вся эта история с Франко тоже была не зря. Теперь Эванджелина окончательно убедилась, что старый фокус с Эвой больше не работает. Она уже не сможет прикрываться сценическим именем и притворяться, что все это происходит с кем-то другим. В ней осталось так мало притворства, что если теперь ее кто и отвергнет, то отвергнет именно ее. А на это она пойти не готова.
И как бы ей ни хотелось верить, что у Мэтта есть некий волшебный ключик к ее будущему, он все равно не сможет стать ничем большим, чем кратким приключением. С этим ничего не поделаешь. Их ждут жаркие и незабываемые, но при этом краткие мгновения.
Она не согласна зависеть от мужчины. Да еще такого, который сам не может избавиться от собственных демонов. Все равно она не сумеет заполнить им ту пропасть, которую когда-то до краев заполняла музыка.
Да и в любом случае она уже давно разучилась доверять, так что в этих отношениях будет бесконечно брать, не в силах дать ничего взамен. А это просто нечестно.
Так сколько еще стоит здесь оставаться?
Глава 7
Мэтью и не заметил, как пришла суббота.
Как он и рассчитывал, Эванджелина заполнила собой весь дом и сосредоточила на себе все его мысли и чаяния. На улицу они совсем не выходили, и он завел по счету в местной аптеке и продуктовом, чтобы Эванджелина могла заказывать на дом все, что ей понадобится. И ее благодарность за подобную предусмотрительность навсегда останется в памяти Мэтью как одно из самых счастливых мгновений в жизни.
А вообще за эту неделю ярких секунд было больше, чем за последние полтора года. И больше всего Мэтью радовался, что из глаз Эванджелины почти совсем исчезли боль и тоска.
У него еще никогда не было таких свободных отношений, когда нельзя загадывать, что ждет тебя после завтрака, и Мэтью даже как-то не верилось, что он сам их предложил. И теперь он каждое утро просыпался, боясь, что она ушла посреди ночи.
Но так дальше продолжаться не может. Пусть уже и поздновато, но пора менять правила.
Когда Эванджелина рассказывала о выступлениях в Будапеште или Москве, он ясно видел в ее глазах тот же восторг, что светился в них, когда они любили друг друга. Пусть она больше и не может петь, но тяга к странствиям никуда не делась. И рано или поздно она обязательно уйдет, оставив его позади.
И это хорошо. Их связь оказалась чем-то восхитительным и неповторимым, но долго так продолжаться не может.
Мэтью взглянул на телефон. Учитывая разницу во времени, мама сейчас должна быть на одном из своих благотворительных субботних собраний. Отличное время для звонка.
Набрав номер, он подождал, пока включится автоответчик.
– Вы звоните Фране Уилер. Сейчас я немного занята, спасаю мир красотой и грацией, пожалуйста, оставьте сообщение.
Как всегда, материнский голос пробудил в нем чувство вины, и так раздувшееся в пол-Техаса.
– Привет, мам, это я. Просто хочу сказать, что я все еще жив. Потом поговорим.
Или не поговорим. Мэтью никогда не звонил, когда знал, что она действительно может ответить.
Да и чтобы он мог сказать?