На корабле полдень
Шрифт:
– Вот уж неожиданно! – Похлопывая его по спине, ликовал я.
– Неожиданно есть! – Согласился Данкан. – Как говорят русские люди, облебуительно!
"Где это русские люди говорят "облебуительно"?" – Невольно усомнился я.
Впрочем, сомнений своих не озвучил. Я давно заметил, у русскоговорящих иностранцев своя версия великого и могучего. В чем-то даже более художественная, нежели наша.
– Ты что здесь делаешь? – Спросил я.
– Я есть тут трудился. Строю синхротрон! – Данкан указал в сторону шагающих экскаваторов – теперь уже все три машины
– Погоди... Но разве тут не война?
– Война! – Сияя своим неподражаемым, не ведающим меланхолии взглядом, согласился Данкан.
– Разве вас не должны были эвакуировать?
– Должны!
– А вы? Чего ж не?
– Должны быть были. Но не эвакуировали есть. Несколько моих людьев убежать с вертолетами фирмы. Остальные оставаться. Мы разделились на два отряда. Отряд один со мной занимается честный труд. Отряд два с Фрито Каролайна занимается отдых: водка пей – земля валяйся.
Я не сдержаться и рассыпался смехом. Про водку я и сам так говаривал. Может, это выражение он у меня перенял?
За моей спиной захихикали Цапко с Княжиным. Они хоть и делали вид, как вежливые ребята, что безучастны к нашему разговору, но стопроцентную безучастность у них симулировать не получалось.
– В общем, вы работаете, а те, другие – пьют синьку, – перевел я. – Подожди, а зачем вы работаете? Работаете на людей, которые даже забыли вас эвакуировать?
– Мы работаем, чтобы располагаться в здоровый дух. Безделье – это растлевание. У Фрито Каролайна уже погибнуть четыре мужчины. У меня никто не погиб. Потому что мы строим. Мы – строители синхротрона. Это наше айдентити. Оно дает нам силы жить правильно.
Теперь уже мне приходилось по-болвански кивать. Потому что Данкан вкладывал в свои слова столько убежденности, столько души, что... в общем, нельзя не кивать, когда люди говорят с такой верой в хорошее.
А еще я думал о том, какой дисциплины требует жизнь в Атлантической Директории. И какие алмазы рождаются в душах простых американских людей под давлением тамошних невыносимых обстоятельств, когда правительству плевать на людей, когда вверху каждой оценочной шкалы – чистоган, когда всё делится только на "выгодно" и "невыгодно"... В общем, я по-прежнему обожал старого гребанько Данкана.
– Подожди... Так ты у них начальник тут, да? – Догадался я.
– Да.
– Но ты же вчера был вроде во флоте? – Мне явственно вспомнились бои за Восемьсот Первый парсек.
– Да. Но потом я послать свой резюме ко многим серьезным фирмам. И "Френдшип Интерстеллар Девелопмент" мне отвечали, с уважением. "Просим господина Данкана Теса занять должность заместителя управляющего на строительстве", – Данкан изобразил как он пишет что-то в воздухе. – Тогда я уволился из флота. И пошел на должность.
– Надоело во флоте? – Предположил я. – Жизнью рисковать и все такое...
– Нет-нет! – Со своей неподражаемой детской улыбкой заверил меня Данкан. – Флот – это священное, не забыть. Но у меня большая семья. Шесть братьев и одна сестра. Мама
"Ну и дела... Это что же получается – офицер ВКС получает меньше чем какой-нибудь, прости господи, прораб на заштатной стройке?" – Промелькнуло у меня в голове. (Я тогда не знал, что стройка очень даже не "заштатная", что здесь гигантские надбавки "за космос", "за вредность", "за планету пятой категории"... да и этот их "Френдшип" контора не простая, а дочерняя структура нашего "Геостроя".)
– Но что мы стоим?! – Данкан вдруг вспомнил о своем долге хозяина здешних мест. – Добро пожаловать в общежитие у нас! Мы готовим прекрасный барбекю, делаем эппл пай, у нас много свежей колы и наггетсов!
"И наггетсов!" – едва не прослезился я, хотя и не помнил толком, что это.
– Послушай, наггетсы – это хорошо. Но давай для начала придумаем, как спрятать мои машины, – сказал я серьезно. – А если ты еще найдешь для меня десяток баллонов с жидким азотом, будет просто феерично...
– Легко! Азот есть в моей складе. А флуггеры пусть будут в ангар. Те, которые не будут в ангар, затянем пленка, засыпем глинка...
"Засыпем глинка!"
За моей спиной громко хрюкнул Цапко – смеяться в голос ему не позволяло воспитание. А не смеяться не было физической возможности. Хотя сверхчеловеку Княжину удалось!
* * *
– А вон там сидят бишопы, – дрогнувшим голосом сообщил Данкан.
– Бишопы? – Переспросил я. – Что это слово значит?
– Значит... как это у вас... священник... епископ. Мой рабочий придумал его. Придумал, чтобы называть этих эльенов... Инвейдоров!
– Понятно, что не пушистых котиков, – я был мрачен. – Ты имеешь в виду чоругов, раков? Или других, у которых много щупальцев и голубые флуггеры без дюз?
– Вот этих, синих. Без дюз.
– А почему они "бишопы"? Их же называют "ягну"!
– Эти особенные. Не такие, как те, которые "ягну"! – Настаивал Данкан.
Нас было трое – я, Данкан и Дофинов. Мы стояли в пахнущем горелой землей приемистом ковше экскаватора.
Ковш этот мог вместить, наверное, и отделение осназа со всем вооружением. А могучая механическая лапа экскаватора была столь длинна, что воздела ковш вместе с нами на высоту пятидесятиэтажного дома.
Получилась прекрасная наблюдательная площадка, с которой мы при помощи ноктовизоров могли наблюдать и обитель этих загадочных "бишопов", и даже далекую макушку Лиловой Башни.
Но башня ладно, Бог с ней. Всего лишь крупная конкордианская астрофизическая обсерватория, выстроенная без особой любви, хотя и по индивидуальному проекту. Этакий громадный беременный маяк – если верить фотографиям. (По крайней мере, это так я в ту минуту думал – "всего лишь астрофизическая обсерватория", поскольку именно такой легендой сопровождала башню карта нашего Генштаба.)