На корабле полдень
Шрифт:
– Нет. Мир манихеев ни меня, ни моих товарищей больше не интересует. Как и Глагол в целом. Ведь нас ждет новый мир, значительно более волнующий, справедливый и добрый...
– Вы нашли пресловутый "другой глобус"?.. А, погодите! Речь, что ли, идет об окрестностях какой-то из "точек Казимира"?! – Проявил памятливость я.
– Именно! Поглядим, так ли у них здорово, как о том сказывают немногие доверенные источники, – с этими словами Сержант надел лямку рюкзака на левое плечо и, особым туристическим движением, вкрутился в правую. –
– Могу ли я вас проводить? – Спросил я, неожиданно сильно волнуясь.
– Нет.
– Зачем же вы меня тогда позвали?
– Хотел подарить вам, Шура, одну вещь. Никогда не забуду ваши глаза во время нашей первой встречи... В них было что-то ветхозаветное. В общем, этим подарком я хотел бы выразить вам благодарность, – и Сержант протянул мне невзрачные, но тяжелые перчатки из неизвестного мне материала.
– Благодарность? Но за что? – Искренне не понимал я, хотя подарок, конечно, взял.
– За то, что у вас покладистый характер, Шура. Это раз. Вот сегодня там, на космодроме возле дамбы, вы могли бы полезть в бутылку, размахивать табельным оружием, качать права... Пришлось бы применять силу, урезонивать вас... А так вы увидели, что мы – нормальные люди, и повели себя как нормальный человек... Я благодарю вас за то, что вы и ваши подчиненные не стали проецировать на нас свое социальное сумасшествие и свою агрессивность... Это дорогого стоит, поверьте!
Я кивнул. Не так уж часто меня благодарили за то, что я – "нормальный человек" с "покладистым характером".
– А еще я благодарю вас, Шура, за то, что вы и ваши товарищи так кстати прибыли...
– В смысле?
– Теперь, когда вы все здесь, я со спокойной совестью могу оставить раненых на ваше попечение. Не будь вас, пришлось бы их просто бросить. А это непорядочно...
– С каких это пор манихея беспокоит такая эфемерная и социально обусловленная субстанция, как порядочность? – Не удержался от иронии я.
– Вы нас плохо знаете, Александр. Впрочем, я вам это уже сообщал, – Сержант махнул рукой, словно хотел добавить "что с вас взять, с дураков!", но из вежливости сдержался. – Перчатки неужто не попробуете?
– А?
– Попробуйте перчатки и я наконец уйду. Иначе мои друзья меня искать начнут.
– А как их "пробовать"?
– Левую перчатку зовут Хварэна, то есть Сила, а правую перчатку зовут Аша, то есть Правда, – голосом усталого экскурсовода, которому не терпится поскорее покончить с экскурсией для школьников, сказал Сержант. – Если надеть перчатки и свести тыльные стороны запястий вместе, пластины из гольмия, которые вшиты в них, образуют единый энергетический контур с магнитным полем планеты. Контур спустя очень недолгое время насыщается и порождает своего рода огненный бич. Если вам интересны научные подробности – поток инверсных монополей Дирака.
"Поток монополей Дирака... Я не сплю?"
Но если в монополях я не понимал вообще ничего (знал
– Погодите, вы сказали пластины из гольмия? Это ведь очень сильные магниты, да?
– Совершенно справедливо. Но это на обычной планете. На Глаголе гольмий имеет довольно умеренные магнитные свойства, зато входит в состав ряда артефактов естественного происхождения. Артефакты эти ведут себя крайне странно с точки зрения наших бытовых ожиданий. И не спрашивайте меня – почему.
– Хорошо, не буду. Так вы что-то говорили про поток монополей Дирака...
– Да. Практически же это означает, что перчатки передают на сотню метров достаточно энергии, чтобы мгновенно испарить центнер воды. Я пользовался этими перчатками двадцать один раз и никогда не жалел, хотя голова после них, конечно, побаливает, как после бессонной ночи... Это – настоящие перчатки крутого мужика. Дают врагам почувствовать бремя вашей личной правды... Так вы будете пробовать или нет?
– Да.
– Надевайте.
Во мне боролись два чувства – любопытство и осторожность. Но любопытство, конечно, победило.
Моя левая рука проскользнула в тугую перчатку первой. Правая – за ней.
Тут же между моими ладонями словно бы поселилась и заерзала махонькая шаровая молния.
– Только на меня заряд не направляйте, я вас умоляю, – Сержант обаятельно скривился. – Вон фикус в кадке возле дверей – он все равно засох! Можете его пощекотать.
В те мгновения, когда Сержант произносил эту фразу про фикус, я еще не понимал, чем именно я должен "щекотать" засохшее растение. Но спустя мгновение понял.
Шаровая молния в моих руках как будто бы проклюнулась и... дала росток.
Сначала маленький, прямо на глазах он делался всё больше!
– Да, да, вот этот хвостик постарайтесь туда направить, – и Сержант жестом показал мне, какое именно хлещущее движение я должен сделать. Все это чем-то походило на забрасывание удочки в воды большой и зеленой русской реки.
– Хшшшшшшш!
Несчастный фикус вспыхнул точно факел и опал на пол серым пеплом.
Все произошло за доли мгновения. Ускоренная съемка, но только в реальности!
Ничего себе перчаточки!
– Надеюсь, они вам не пригодятся, – усмехнулся Сержант. – Хотя и не верю в это...
Мы пожали друг другу руки. А потом, повинуясь непонятному порыву – я заметил, Глагол и впрямь сближает людей – обнялись как старые друзья.
– Повторю-ка еще раз, на всякий случай. За мной идти не следует. Вы еще молодой, вам еще жизнь жить... Зачем вам левитирующие серебряные каноэ видеть? Захотите еще с нами. Говорят, все хотят... А ведь у вас невеста...
– Да с ваших слов вроде бы там ничего такого, – усмехнулся я с деланной беспечностью.