На краю Принцесс-парка
Шрифт:
– Ты что, теперь будешь работать вместо старой Нелли? – спросила миссис Райли, когда Руби передала ей конверт с кольцом Марты и листком бумаги, на котором было написано, чья это вещь.
– Нет, просто миссис Квинлан попросила меня оказать ей услугу.
– Жаль. После того как Нелли умерла, многие говорят, что в этом районе не хватает посыльного. Погоди минуту, я покажу кольцо мужу.
Спустя некоторое время женщина вернулась.
– Двадцать пять шиллингов, – сказала она.
– А сколько будет два с половиной процента от этого? – поинтересовалась Руби. В монастыре не учили считать проценты.
– Шесть
Несколько дней спустя Руби была послана выкупить кольцо – Марта пообещала заплатить за это ту же сумму. Девушка решила, что полученные в результате этих операций шиллинг и три пенса достались ей очень легко.
– Помните, вы говорили, что в районе не хватает посыльного ломбарда? – спросила она у женщины за решеткой. – А что для этого нужно?
– А тебе можно доверять?
– Миссис Квинлан доверила мне свое кольцо.
– Да, это точно. Все это не так уж просто. Приходи завтра, и я тебе все расскажу.
Несколько дней спустя, в солнечный октябрьский денек, Руби перешла Дингл-лейн и углубилась в район Эгберс. Дома здесь были больше, улицы шире. В эркерах аккуратными складками свисали парчовые шторы, ступеньки крылечек были тщательно вымыты, в лучах неяркого солнца поблескивали латунные дверные ручки. Руби нашла переулок, который искала, и, как ей было сказано, вошла через боковую калитку и зашла в дом под номером четырнадцать, успев по пути восхититься шторами в окне. Она постучала, и дверь открыла заметно нервничающая женщина лет сорока, которая подозрительно оглядела двор, словно ожидая, что из-за забора покажутся головы любопытных соседей.
Руби затащили в кухню, очень напоминающую ту, что была в Брэмблиз, только поменьше. Женщина хрипло прошептала:
– Ты из «Райлиз»?
– Именно, – с гордым видом произнесла Руби.
– У меня все готово, это кое-какие мои драгоценности.
Женщину звали миссис Сомерфилд. Она открыла ящик комода и трясущимися руками достала бумажный пакет.
– Сколько это займет? Деньги нужны мне прямо сейчас.
– Около часа. Мне надо зайти еще кое к кому.
Глаза миссис Сомерфилд превратились в узкие щелочки.
– К кому? – спросила она.
– Это конфиденциальная информация, – официальным тоном проговорила Руби. – Вы же не хотите, чтобы я рассказала этому человеку о вас?
– О Боже, нет, конечно!
– Я вернусь, как только смогу.
Следующий дом стоял отдельно от соседей, на самом краю Принцесс-парка. Это было большое, симпатичное на вид кирпичное здание красновато-коричневого цвета. У двери росли спутанные кусты роз, а палисадник и сад за домом густо поросли деревьями и нестриженым кустарником. Эркерные окна сильно нуждались в мытье, а траву не мешало бы покосить. Тем не менее дом Руби очень понравился. Ах, если бы можно было поселиться в нем! Он был расположен очень близко от магазинов и в то же время на отшибе. После нескольких месяцев, проведенных в Фостер-корт, Руби научилась ценить возможность уединения. Прямо на столе в уютной старомодной кухне сидел, тщательно вылизывая себя, пушистый полосатый – вернее, черепахового окраса – котенок.
Миссис Харт, владелица этого замечательного дома, оказалась вполне дружелюбной женщиной, высокой и элегантно одетой.
Она абсолютно не делала тайны из своего материального положения. Женщина дала Руби пакетик, завернутый
– Это дрезденский фарфор, поэтому поосторожнее с ним, дорогая. Мой сынок скоро доведет меня до работного дома. Он учится в университете и живет там на широкую ногу – не по моим доходам уж точно. Муж оставил мне лишь небольшой пенсион. Кредиторы постоянно увиваются у моего порога или шлют мне угрожающие письма. Хочешь чаю? Похоже, ты замерзла.
– Спасибо, с удовольствием, – ответила Руби, решив, что миссис Сомерфилд может и подождать. Она уселась и погладила котенка, который в благодарность стал лизать ей пальцы.
– Ты теперь работаешь вместо старой Нелли? – поинтересовалась миссис Харт.
– Да, что-то вроде того.
Глава 5
К Рождеству Руби уже зарабатывала на новом месте почти столько же, сколько ей давала уборка. Тем не менее этих денег не хватало на то, чтобы вырваться из Фостер-корт. Наступила зима, и надо было покупать не только еду, но и топливо. Девушка решила, что обойдется без теплых туфель и без пальто, а проходит зиму в одной лишь шали.
Накануне Рождества Руби также вынуждена была наконец признать тот неприятный факт, что она забеременела. Несколько месяцев она старалась не обращать внимания на отсутствие месячных и легкую тошноту по утрам. Ей мало что было известно о деторождении, но признаки были достаточно очевидны. По всей видимости, зачатие произошло в первое воскресенье в Фостер-корт, когда Джейкоб не отстранился в последний момент, как он это обычно делал. С тех пор они ни разу не занимались любовью, что означало, что она уже на пятом месяце и что ребенок должен появиться в мае.
На ее увеличивающийся живот первой обратила внимание Марта Квинлан.
– Милая, у тебя будет маленький? – спросила она под самое Рождество.
У Руби, которая вытирала мебель в зале, подогнулись колени, и она уселась на стул.
– Да, – неохотно признала она.
Не было смысла игнорировать очевидное – беременность все равно никуда не делась бы, так что пора было подумать о том, что через пять месяцев она станет матерью.
– Я поздравляю тебя. Наверное, вы с мужем очень рады, – с теплотой в голосе произнесла Марта. – Хотя не могу сказать, что я рада тому, что тебе придется уйти от нас. Я знаю, что не смогу найти другую такую уборщицу.
– Но я не хочу уходить, – ответила Руби, стараясь говорить спокойно. – Я нормально себя чувствую, и я буду брать с собой ребенка, когда он родится. Хорошо?
Она просто не могла отказаться от одной из работ.
– Даже не знаю, милая, – с сомнением произнесла Марта. – Ладно, посмотрим.
Известие о том, что он скоро станет отцом, наконец вывело Джейкоба из всепоглощающей апатии. Было Рождество, но Руби, всегда такая веселая и болтливая, почему-то разговаривала очень мало. На ее худом лице появилось выражение, которого молодой человек никогда еще не видел, а темные глаза стали непроницаемыми. Руби сделала все возможное, чтобы хоть как-то придать комнате праздничный вид, – принесла полоски ткани с блестками, натянула их по периметру окна и украсила крохотный камин, в котором теперь постоянно горел жалкий огонек, дававший больше дыма, чем пламени. На обед девушка подала кусок ягнятины и самодельный торт – подарок от Марты.