На краю пропасти
Шрифт:
– Это невозможно! – бросил он гневно. – Робби…
– Ты не понимаешь? – покачала она головой. – Робби – твой сын.
Габриель замер, затем отшатнулся.
– Что? – задыхаясь, спросил он.
– Робби – твой…
– Я слышал! – воскликнул он, закрывая руками уши. – Ты ошибаешься. Это невозможно.
– Нет, – тихо сказала Лаура. – Разве ты не заметил, как он похож на тебя? Не заметил, что он родился ровно через девять месяцев после нашей ночи? Как ты мог не догадываться? Как ты мог не видеть этого?
Габриель замотал головой.
– Но этого… этого не может быть, – глотая ртом воздух, выдавил он. – Я был осторожен. Мы предохранялись.
– Известно, что презервативы не дают стопроцентную гарантию…
– Только для людей, которые не умеют ими пользоваться! – пробурчал он. – Я к таковым не отношусь.
– Даже тогда есть три процента вероятности, что…
– Нет! – Он выставил руку, не давая ей продолжить. Габриелю казалось, что он не может дышать. Он ослабил узел галстука. – Я не могу быть его отцом. Не могу.
Лаура была прекрасна в белом свадебном платье и вуали. Габриель никогда не видел, чтобы она выглядела такой невинной, такой красивой. И при этом Лаура предала его.
– Я понимаю, это шокировало тебя. – Она робко улыбнулась. – Это было шоком и для меня. Но Робби не случайность и не ошибка.
– Тогда что? – спросил он.
Она посмотрела на Габриеля. Ее бирюзовые глаза светились.
– Чудо, – прошептала молодая женщина.
В его голове начали проноситься образы Робби. Его улыбка, темные волосы, черные глаза, любознательный взгляд. Конечно, Робби – его сын. Меряя шагами комнату, Габриель откинул волосы назад. Как он мог раньше не заметить этого?
«Потому что не хотел замечать», – мрачно подумал он. Потому что, убив своих родителей и не дав брату вырастить дочь, он утратил право иметь ребенка.
– Я разрушил свою семью, – тихо сказал Габриель. – И не заслуживаю новую.
Лаура медленно подошла к нему. Выражение ее прекрасного лица было нежным и любящим.
– В том, что случилось той ночью, не было твоей вины. Но ты похоронил себя вместе с ними, не позволяя себе радоваться или быть любимым. Ты наказываешь себя…
– Это не наказание. Это справедливое возмездие, – возразил он, чувствуя, как сердце вырывается из груди. – Если бы я не пытался отговорить Гильерме от свадьбы, он был бы жив. И родители… Почему я должен наслаждаться жизнью, которую отнял у собственного брата?
– Твой брат давно простил тебя. Но мы-то здесь. И мы нуждаемся в тебе, – сказала Лаура. Она подняла на него глаза, полные слез. – Пожалуйста, Габриель. Я люблю тебя. Ответь мне любовью.
– Не смей произносить слово «любовь», – прохрипел он. – Ты лгала мне. И превратила меня в лжеца. Я поклялся, что никогда не женюсь. А теперь посмотри на меня. – В его глазах вспыхнула ярость. Габриель сорвал маленькую бутоньерку из роз с лацкана своего смокинга. – Только взгляни на меня!
Ее лицо стало того же цвета, что и вуаль.
– Извини. Именно поэтому я не сообщила тебе, что беременна. Мне было хорошо известно, что это не то, чего ты хочешь. Но… – Лаура помолчала. – Я не могла выйти за тебя замуж, не сказав правду.
– Спасибо, – холодно произнес он. – Спасибо, Лаура, за то, что ты такая честная и порядочная.
Лаура вздрогнула. Ее глаза вновь наполнились слезами.
– Я пойму, если ты захочешь отказаться.
– Отказаться?
– От свадьбы, – уточнила она.
Ее миниатюрная фигурка с аппетитными формами трепетала. Габриель заставил себя не обращать на это внимания. Какая разница, что она чувствует? Его губы презрительно скривились.
– Теперь я уж точно намерен жениться на тебе.
Лаура замерла. Неужели?…
– Потому что ты любишь Робби?
Он уставился на нее:
– Потому что забота о сыне – мой долг.
Слезы текли по ее щекам, и Лаура даже не пыталась их остановить. Она сжала кулаки:
– Ты даже не попытаешься полюбить его?
– Наш договор в силе, – холодно ответил Габриель. – Я все равно женюсь на тебе. И буду заботиться о твоем сыне.
– Нашем сыне!
Воцарилась тишина. Когда Лаура наконец решила заговорить, зазвонил мобильный телефон Габриеля.
– Боюсь, нам придется отменить сделку, Сантос. Габриель тут же узнал этот голос. Филипп Оливейра. Он непонимающе сощурился.
– Это какая-то шутка, Оливейра?! – прорычал он в трубку. – Попытка повысить цену? Ты же подписал бумаги.
– Всего лишь предварительный контракт. А Тео Рафаэль только что предложил мне на три миллиона больше за фирму твоего отца. Но, самое главное, он преподносит мне в качестве подарка по поводу сделки виноградник. – Он засмеялся. – Я всегда хотел производить свое собственное шампанское, а его виноградник известен на весь мир.
– Ты не можешь так поступить! – взорвался Габриель. – Мы подписали договор!
– Предварительный договор, – ликующе повторил Оливейра. – Причем я должен выплатить в качестве штрафа мелочь. Всего лишь миллион долларов. К тому же Рафаэль согласился покрыть эти расходы.
Габриель громко выругался:
– Но почему? Почему ты предал меня, Оливейра, после того, как я помог тебе увидеть истинную натуру Адрианы?
Старик хмыкнул:
– Теперь, когда я избавился от нее, меня вновь стал интересовать бизнес. Прости, Сантос.
– Я вылетаю через час! – с отчаянием воскликнул Габриель. – Я буду в Рио сегодня вечером, и мы можем обговорить дальнейшие…
Но Оливейра повесил трубку. Габриель долго смотрел на телефон в своей руке. У него закружилась голова от осознания того, сколько он потерял за последние две минуты.
Он потерял… все.
Габриель бросился к двери:
– Давай поскорее покончим со свадьбой. Нам срочно надо лететь в Рио.
Ее дрожащий голос остановил его.
– Нет.
Он нахмурился и обернулся: