На крыльях
Шрифт:
— Диспетчер не хочет этим заниматься: боится, что не успеет загрузить нас к вылету.
— Резонно. Вы знаете, что каждый человек у нас на учете…
— Несколько грузчиков сидят возле перрона и ничего не делают, — волнуется Дединец. — На складе есть ростовский груз…
— Я загружаю ежедневно больше ста самолётов и не имею возможности…
— Если десять из этих ста самолётов вылетят с недогрузом 200 килограммов, то вам потребуется для выполнения суточного плана ещё один самолёт, то есть 30 самолётов в месяц или 365 самолётов в год! — убеждает Дединец.
— И все же я не уверен, что удастся вас загрузить.
— В таком случае я отказываюсь вылетать! — решительно заявляет командир корабля.
— Кто вам разрешит это сделать?! — наклоняется начальник отдела перевозок.
— Приказ, — отчеканивает Дединец. — Можете составить акт.
Начальник отдела перевозок вспоминает, что приказ начальника главного управления Аэрофлота обязывает загружать все самолёты полностью при наличии попутного груза в порту и… успокаивается.
— Идите к диспетчеру, скажите, что я распорядился срочно догрузить вас, — хмуро говорит он.
— Благодарю вас, — обрадованно отвечает Дединец и исчезает из кабинета.
На складе.
— Через пятнадцать минут я вылетаю, срочно догрузите 200 килограммов!
— Да вы что? У меня здесь тысячи тонн, а вы хотите, чтобы я возился из-за двухсот килограммов?! Да у меня и нет для вас подходящего груза…
— Груз есть, я уже отобрал его, — появляется рядом второй пилот. — Вон те ящики в углу.
— Что вы за народ! — сердится кладовщик. — Как только появятся здесь эти ростовчане…
— Потише, друг, — раздаётся ещё чей-то голос, и в склад входят двое пилотов. — Готовь груз и в Хабаровск, что есть…
— А на Одессу, хоть из-под земли достань!
Кладовщик обвёл их всех недовольным взглядом и громко крикнул шофёру грузовой машины:
— Василь, заводи! Подавай на южный сектор!
— Вот это дело, — успокаивается Дединец и поворачивается ко второму пилоту: — Я пойду за погодой, а ты поскорее догружай.
— Понятно, командир.
На перроне.
— Ну вот, Митя, я освободился. Можно и поговорить.
— Наконец-то! Садись, Николай. Ты когда вылетаешь?
— Да вот, уже пассажиров ведут…
— Нечего сказать, «поговорили», — огорчается приятель. — Ты всё в Ростове?
— Конечно, там. Трудимся потихоньку. А ты как?
— Нормально. Дальше Хабаровска пока не летаю.
— Это твой второй пилот был на складе?
— Мой. Я его послал туда. Нерасторопный парень! Пока дождёшься его с грузом, так всю газету успеваю прочитать.
— Ну, держи, Митя, очень рад встрече!
— Бывай здоров, Николай. А ты всё такой же, кругом успеваешь… Как в школе, так и на работе. Пора остепениться, ты же теперь командир корабля: больше командуй.
— А вот квартальный план выполню к двадцатому и остепенюсь, — смеётся Дединец.
— К двадцатому?! — поразился приятель.
— Да, заканчиваем. А у тебя как?
Митя неопределённо пожал плечами и, торопливо складывая газету, прощается.
— Куда это ты вдруг?
— Сбегаю на склад, Коля. Пока его дождёшься! Ну, будь здоров…
И так каждый день, в каждом порту: — Давай пассажиров, давай груз, груз, груз! Нам надо выполнять план, я не могу перевозить на тысячи километров «дымок от папиросы». И не задерживайте с погрузкой.
Однажды в Минводском аэропорту он обнаружил на складе два больших ящика по 100 килограммов — московский груз, от которого уже второй день отказывались пилоты транзитных самолётов: немного громоздок для пассажирской машины.
Этой «находке» он обрадовался так, точно сделал какое-нибудь величайшее открытие в науке. Измерил с точностью до миллиметра габариты ящика и дверь хвостового отсека, воодушевил грузчиков, сам принял горячее участие в погрузке и втиснул ящик в узкий проход заднего багажника.
Вылетел довольный и в воздухе, включив автопилот, взял счётную линейку и стал объяснять второму пилоту:
— До Москвы 1400 километров. Перемножим на 200 килограммов: получается почти триста тонно-километров. Это всё равно, что один самолёт с загрузкой две тонны пролетит расстояние 150 километров, то есть затратит на это 35 минут полётного времени. Понял?
— Да, командир.
— А ты говоришь: романтика!.. Экономику никогда нельзя забывать!
* * *
Большое внимание Николай Фёдорович уделяет работе над собой дома. Он регулярно следит за всеми новинками в авиации, в совершенстве изучил радиосамолётовождение, теорию полёта и «Наставление по производству полётов» — настольную книгу авиатора, в которой, сколько ни перечитывай её, всегда находишь для себя новое.
Без знаний невозможно выйти невредимым из беды в полёте. Смелость — это только необходимое условие применения знаний и опыта.
А неприятные случаи происходят в самый неожиданный момент…
* * *
Апрель 1950 года. Погода хорошая. По бетонке Ростовского аэропорта разбегается двухмоторный самолёт. Вот он плавно оторвался от земли и перешёл в набор высоты. Провожающие весело машут ему вслед шляпами, платками.
Ветерок дул строго по полосе, «во втулки винтов», и помогал самолёту набирать высоту.
— Убрать шасси, — скомандовал командир корабля Дединец.
— Есть убрать шасси!
Тяжелые колёса с шипеньем пошли вперёд, навстречу полёту, и с лёгким толчком спрятались в просторных выемах мотогондол. Дединец глянул на прибор скорости: 165 километров в час.
Самолёт набрал метров двадцать и вдруг резко метнулся вправо, задрав левое крыло вверх. Николай Фёдорович быстрым и сильным нажимом на левую ножную педаль руля поворота вернул самолёт на курс, а наклоном штурвала влево выправил крен. По тому, как сопротивлялись педали и штурвал, Дединец понял: сдал правый мотор!