На линии огня: Фронтовых дорог не выбирают. Воздушные разведчики. «Это было недавно, это было давно». Годы войны

Чернов Пётр Игнатьевич

— Неужели так прямо и сказала?

— Честное слово, Толич. Провалиться мне на этом месте, прямо так и сказала. Потом, правда, спохватилась, и так мне неловко стало, что не знала, куда деться.

— Ну а дальше что?

— Дальше вот что, — снова воодушевляясь, продолжала моя невеста. — Они все заулыбались, задвигались, а директор наш стал им что-то тихо говорить, мне не слышно. Потом они ему. А затем объявили, что я могу ехать в Сталинград. Пожелали нам счастья и успехов… Но только я могу не дожить

до этого счастья, потому что сейчас, кажется, упаду в голодный обморок!

— Я тоже. Утром только чай пил и все. Идем в столовую?

— Конечно!

В зале почти никого. Многие студенты уже разъехались на каникулы.

Мы уселись за столик, застеленный белоснежной скатертью. Сквозь желтые в гармошку гардины проникал мягкий свет и рассеивался по просторному залу.

— Как хорошо стало в нашей столовой, и кормят прилично. А помнишь, как тут было в первые годы?

— Еще бы! — Я кивнул головой. — Как говорил Магомед, пей вода, ешь вода…

— Ни хлеба, ни топлива…

— Ладно, что вспоминать! Лишь бы ни для кого это не повторилось.

— А расставаться с институтом жаль.

— Еще бы!

Мы снова пришли в свой скверик.

— Видишь, Толик, мечты наши понемногу начали сбываться. Приедем с тобой в Сталинград, устроимся на работу. И сразу поженимся.

— Давай лучше здесь зарегистрируемся, и…

— Нет, нет, не спорь! Неизвестно, где там придется жить, и вообще.

Разговаривая, мы забрели в городской парк, пошли по широкой тенистой аллее. По обеим сторонам росли аккуратно подстриженные кусты. За ними высились могучие вековые деревья, местами образуя лужайки с зеленым ковром травы.

Мы условились, что на каникулы, вернее, теперь уже в отпуск, каждый отправится к себе домой. А через месяц приедем в Сталинград, предварительно в письмах все обговорив.

За поворотом открылся пруд. По чистой, прозрачной воде плавали лебеди. Лида стояла у самой кромки и звала их к себе. Двое не спеша подплыли и остановились невдалеке.

— Как жаль, что нечем их покормить! — Лида заглядывала в свою сумочку. — У тебя в карманах случайно нет ничего съедобного?

— Нет, откуда?

Лебеди, не дождавшись угощения, равнодушно заскользили прочь.

15

В общежитии нас встретил отец Лиды. Это было настолько неожиданно, что я даже вздрогнул, увидев его. От предчувствия беды защемило сердце.

А Лида уже висела у отца на шее.

Я сдержано поздоровался. Иван Ефимович улыбнулся в ответ. Ничего нельзя было прочесть на его лице, оно оставалось приветливым и непроницаемым.

— Где же это вы целый день пропадаете? Ждал, ждал, уже хотел уходить к себе в гостиницу.

— Папочка, у нас сегодня такой день, такой день! В общем, было распределение…

—

Неужели?

Я счел неудобным оставаться при этом разговоре и пошел к себе. На душе тревога. Я не забыл, как встретила меня Лидина мама. А отец? Что он знает о наших отношениях? Знает, наверное, кое-что, не первый раз видит нас вместе.

Вряд ли их обрадует известие о нашем браке, я чувствую это. Мы с Лидой договорились пока не сообщать им об этом. Потом, когда все уладится, станем работать и самостоятельно жить, напишем. Объясним, что любим друг друга, и попросим, как говорится, родительского благословения.

В комнате у нас как на вокзале. Одни упаковывают свои вещи, другие собираются это делать, постоянно кто-то приходит прощаться…

У своего чемодана возится Николай Расторгуев. Он хочет поехать с Раисой на месяц к ее родным, отдохнуть перед работой. Ваня сидит на койке рядом с Таей Киселевой. По выражению лиц понятно, что их уже ничто не разлучит.

Торопится с отъездом Сережа. На улице его ожидает подружка, Ирина, из кредитно-экономического института. Он то и дело подходит к окну и что-то показывает ей на пальцах.

За столом Меркулов и Магомед оглы расставляют шахматы. Тут же, опираясь на плечо мужа, стоит Катя.

— Ну, Ахмет Магомед, держись! — делая первый ход, шутит Виктор. — Иду в атаку. Так и быть, влеплю тебе хороший мат на память.

— Это еще будем посмотреть, кто кому. Нас теперь двое. Так что ты не очень!

— Ничего, это не волейбол. Здесь я и с двумя справлюсь!

Настроение у всех дорожное, приподнятое. Только у меня на душе кошки скребут. Места себе не могу найти: то подошел к играющим и бессмысленно уставился на доску, то прилег на постель…

На другой день я проснулся поздно, на скорую руку позавтракав, отправился искать Лиду. Но ее нигде не было, и никто не знал, куда она ушла. Досадуя на себя, что так долго спал, я поспешил в институт. Надо было сдать в библиотеку книги, получить документы. Но и там не повезло. Не оказалось на месте библиотекарши, потом пришлось ждать секретаря. Наконец, покончив с делами, я зашел в столовую и домой возвратился часа в три дня.

— Где ты пропадаешь? — удивленно посмотрел на меня Иван. — Тут Лида тебя ищет, уже пять раз приходила.

Я вышел в коридор, но Лида уже сама спешила мне навстречу. Лицо растерянное, вся в слезах…

— Толя… Я не поеду с тобой…, — с ходу ошарашила она.

— Не поедешь? Но почему?

— Толик, дорогой… — обняв меня за шею, она залилась слезами.

— Скажи, что случилось?

— Я сейчас сама не своя… Не знаю, что со мною, что я делаю. Мы с папкой только что были в институте… и я упросила… В общем, мне переменили место назначения…

Рука моя, обнимавшая Лиду, бессильно опустилась.