На лоне природы
Шрифт:
— Сдлай, братъ, одолженіе, открылъ тотъ портсигаръ.
Мужикъ закурилъ папиросу и спросилъ:
— Вы сами-то не адвокатъ?
— Нтъ, я учитель.
— Учитель? Ну, такъ къ барину Подлевскому вамъ нельзя. Замучаетъ. На него только адвокатъ и нуженъ, чтобъ такая же выжига былъ, какъ и онъ самъ. Нтъ, не совтую съ бариномъ связываться. Онъ васъ записками да росписками разными перепутаетъ и чуть что вы не въ точку — сейчасъ къ мировому. Нарочно и путаетъ записками. Потомъ и не расхлебаетесь. Ежели кто не изъ выжигъ, да у него стоялъ, такъ вс плачутся. Безъ ссоры и суда и не жили. Да вонъ лтось стояла у него тоже учительша, такъ
— Вы водочки со мной выпить не хотите ли? предложилъ мужику съемщикъ.
— По буднямъ-то мы не балуемся водкой, ну, да ужъ съ бариномъ за компанію, пожалуй, можно.
Мужикъ выпилъ и сплюнулъ длинной слюной.
— У лавочника для меня нсколько дорого, да и прямо онъ какіе-то алчные виды на меня предъявляетъ, чтобы всю провизію, все, все ршительно у него брать, продолжалъ съемщикъ. — Да еще стуетъ, что у меня семейство мало, что мало товара у него брать буду. Ужъ теперь стуетъ, а что потомъ-то будетъ!
— Воръ мужикъ. Кого хотите обойдетъ, улыбнулся мужикъ.
— А ужъ у вашего богатя совсмъ кабала. Молоко чтобъ непремнно у него брать, дрова у него, за воду подай, грядку ягодъ арендовать, а иначе и на огородъ пускать не будетъ, и въ довершеніе всего, чтобъ ему и на желзную дорогу меня возить, а я другихъ мужиковъ и не смй нанимать.
— Ну, ужъ это-то, сударь, у насъ везд такъ. Гд кто живетъ, на какомъ двор, тамъ отъ него мужики и пользуются, а изъ рукъ не выпускаютъ.
— Да вдь это же, по моему, кабала. Дай мн свободный выборъ.
— Все такъ, повторилъ мужикъ. — Помилуйте, дачника-то вдь всю зиму ждутъ, а онъ назжаетъ всего на три мсяца — ну, понятно, на него и набрасываются. Нельзя, сударь, нужно чтобъ и крестьянину была холтура. Не знаю, у кого бы вамъ еще домикъ посмотрть, все народъ-то у насъ такой неосновательный остался. Хорошіе-то мужики вс свои дома посдали.
— А въ другихъ деревняхъ? Вдь есть вокругъ васъ и другія деревни. Укажи пожалуйста. Время есть. Вдь мы вотъ остаемся здсь до завтра и будемъ у васъ ночевать. Ну, ужъ не найдемъ нигд лучше и дешевле, такъ придется съ лавочникомъ покончить. Авось, не състъ безъ остатка. Все-таки, это человкъ торговый.
Мужикъ задумался.
— Въ двухъ верстахъ отъ насъ есть деревня, да народъ-то тамъ все такой неосновательный. Да и глухо. Въ лсу. Опять же, теперь по весенней-то растопиц и дотащиться вамъ туда трудно.
— Плоха дорога?
— Не приведи Богъ. Главное, мосты на ручьяхъ поломаны. Въ бродъ, такъ троихъ-то на крутой берегъ лошадь и не вывезетъ, а то бы я лошадь запретъ. А то вотъ что: посмотрите у колонистовъ. Въ четырехъ верстахъ отъ насъ нмцы-колонисты живутъ и у нихъ настоящія дачи есть. Лтомъ четыре версты отъ насъ это будетъ по проселку, ну, а теперь по этой дорог хать нельзя, не додешь. Надо хать на станцію къ желзной дорог, откуда вы пріхали, а оттуда прямая хорошая дорога въ три версты.
Мужикъ поднялся съ мста.
— Жаль мн, что мы васъ отъ дла-то отрываемъ. Вдь вы на пол работали, сказалъ съемщикъ.
— Ничего-съ. Дло не медвдь, въ лсъ не убжитъ. Можно и завтра. А господамъ мы всегда потрафить рады. Сейчасъ я лошадь запрягу.
— Позвольте… Что же это будетъ стоить прохать туда и обратно?
— Сочтемся. Вы меня не обидите, а я лишняго не спрошу, отвчалъ мужикъ и отправился запрягать лошадь.
XVIII
Черезъ четверть часа подъ окномъ избы побрякивалъ бубенчикъ. Лошадь была подана и стояла запряженною въ телжку.
— Ваша милость, пожалуйте! кричалъ мужикъ, постукивая кнутовищемъ въ окно. — Надо торопиться хать, а то засвтло не успемъ вернуться. Дорога-то до станціи ужъ очень плоха.
Съемщики вышли изъ избы и сли въ телжку. Лошадь потащила ихъ по грязи. Пришлось снова прозжать около кабака. У крыльца по прежнему ругались пьяные и ужъ на сей разъ кого-то били. Слышенъ былъ крикъ «караулъ».
— Съ чего это у васъ народъ такъ пьетъ шибко? сказалъ съемщикъ.
— Да вотъ дачники назжаютъ дачи смотрть, задатки даютъ, охотники здятъ — около этихъ тоже мужикъ тщетится, — ну, и пропиваютъ, что собрано, отвчалъ везшій съемщиковъ мужикъ.
— Вдь вотъ этотъ кабакъ всю жизнь у васъ портитъ для дачника.
— Что говорить… Это точно. Семейные господа очень обгаютъ, чтобъ не жить близъ кабака. Прежде, когда у насъ только штофная была, дачникъ былъ куда лучше. И нашему-то брату отъ него было больше пользы. Теперь какой дачникъ? Теперь дачникъ сквалыжникъ. Онъ самъ къ намъ детъ на поправку, чтобы дешевле жить. Кто за зиму издержался, кто въ карты проигрался, ну, прислугу распуститъ и детъ къ намъ, чтобы сама барыня стряпала, сама за собой прибирала. Сами на себя стираютъ нынче наши дачницы-то, коли ежели что мелкое — вотъ какіе господа, Отъ такихъ господъ немного наковыряешь, сколько около нихъ ни трись. Прежде, при штофной, господа куда лучше бывали! Меньше ихъ было, но были они основательне и пользы отъ нихъ было больше, разсказывалъ мужикъ. — Вдь у насъ кабакъ-то съ распивочнымъ и постоялымъ дворомъ только четыре года существуетъ.
Мужикъ привезъ съемщиковъ на станцію желзной дороги и ужъ отъ станція взялъ по другой дорог, ведущей въ нмецкую колонію. Эта дорога тоже была проселочная, но ужъ далеко была не такъ плоха, какъ дорога въ Капустино. Въ особенно топкихъ мстахъ были набросаны втви ельника и даже подсыпана щебенка съ пескомъ.
— Вотъ колонисты поправляютъ свою дорогу и года черезъ три-четыре, можетъ статься, совсмъ поправятъ, замтилъ мужикъ. — У нихъ приговоръ, положеніе… Ихъ нмецкій староста такъ постановилъ, чтобы каждый годъ съ каждой нмецкой души по возу щебенки или песку — ну, и возятъ.
— Вотъ и вы послдовали бы ихъ примру и свою дорогу постепенно бы улучшали, сказалъ съемщикъ.
— У насъ не сообразишь съ мужикомъ. У насъ мужикъ не такой. Помилуйте, они старосту-то живьемъ съдятъ, ежели такая обязанность. Попробуй-ка староста! Не усидть тогда, сейчасъ сковырнутъ.
Вдали на пригорк показались домики нмецкой колоніи. Ближе къ колоніи дорога становилась все лучше и лучше. Начиналось уже нчто въ род шоссе. Еще ближе къ колоніи дорога оказалась обсаженною молодыми деревцами, были даже выкопаны придорожныя канавки.