На лоне природы
Шрифт:
— Да зачмъ же сердитъся-то? Вдь это все онъ, а я тутъ не при чемъ, я особь статья. Во мн вы не сомнвайтесь.
Лавочникъ стоялъ на крыльц своей лавки и, держа руки на груди за передникомъ, встрчалъ взоромъ съемщиковъ.
— Въ дорожку съ собой взять что-нибудь понадобилось? крикнулъ онъ имъ. — Пожалуйте… У насъ и ветчина есть, и колбаса угличская, и зельтерская вода съ лимонадъ-газесомъ.
— Ничего намъ не надо изъ вашей лавки, а будьте столь добры, велите запречь лошадь
— А что же мужъ-то ейный? кивнулъ лавочникъ на бабу. — Вдь вы съ нимъ хотли хать.
— Нтъ, нтъ! Я съ алчными акулами и подлецами дла не имю.
— Вообразите, онъ заломилъ съ насъ рубль! прибавила съемщица.
— Да меньше, сударыня, за эту дорогу и взять нельзя мужику, проговорилъ лавочникъ.
— Вы же вдь общали возить наръ за сорокъ копекъ.
— Лтомъ будемъ возить, это точно, потому у насъ лошадь на станцію порожнемъ ходитъ, когда за товаромъ отправляется.
— Однако, можете же вы насъ и сейчасъ свезти на станцію. Вы вдь вызвались и даже обижались, что мы не беремъ у васъ лошади.
— Это врно-съ. Ужъ коли наши жильцы, то мы отъ нихъ и пользоваться должны.
— Такъ вотъ, пожалуйста, дайте намъ лошадь поскоре.
Лавочникъ вынулъ руки изъ-за передника, спряталъ ихъ за спину и сказалъ:
— Сегодня полтора рубля будетъ стоить. Работникъ прокатитъ съ бубенчикомъ.
— То-есть, какъ это полтора рубля? удивился съемщикъ. — Вдь вы же предлагали за сорокъ копекъ.
— Лтомъ, лтомъ, когда лошади по пути будетъ.
— Прикажите, баринъ, мужу-то моему пріхать. Я сбгаю и уговорю его. Онъ за рубликъ васъ въ лучшемъ вид предоставитъ, начала баба.
— Теперь ежели еще мн твой мужъ рубль дастъ, чтобы я съ нимъ халъ, и то я не поду, отвчалъ съемщикъ.
— Экіе вы какіе сердитые, сударь! Да что онъ сдлалъ-то вамъ такое особенное? Кажется, ужъ старались, хлопотали, хлопотали около васъ.
— Что онъ сдлалъ? Ты хочешь знать, что онъ сдлалъ? Я ему отдалъ деньги за отвозъ насъ на станцію, а онъ взялъ деньги и отказался насъ везти
— Мы не считаемъ, баринъ, что вы намъ за отвозъ васъ на станцію деньги отдали. Помилуйте, откуда же?.. По расчету не выходитъ. Вы отдали только шесть рублей. Вы даже и мн-то общанныхъ на кофей не дали.
— Господинъ хозяинъ! Запрягайте, пожалуйста, для насъ лошадь и везите насъ скорй на станцію, обратился съемщикъ къ лавочнику.
— На полтора рубля согласны-съ?
— Чортъ васъ дери! Грабьте! Запрягайте!
— Зачмъ же сердиться-то? Никакого тутъ грабежа нтъ, дло полюбовное. Хочешь — дешь, не хочешь — не дешь, проговорилъ лавочникъ и, обернувшись къ дверямъ лавки, крикнулъ:- Силантій! Запрягай гндого въ тарантасъ! Дачниковъ
— Не требуется. Намъ и здсь хорошо, пробормоталъ съемщикъ, отвернувшись отъ лавочника и переминаясь съ ноги на ногу на дощечк, положенной черезъ грязь.
— Ну, барыня пускай зайдетъ. Гд же имъ тутъ посреди грязи-то?.. У насъ въ лавк чисто. Можетъ быть, он кстати и гостинчику какого ни на есть купятъ у насъ для своихъ дтишекъ. Вдь дти любятъ гостинцы. Леденцы есть, мармеладъ.
Съемщики не отвчали. Баба стояла около нихъ и опять приступила къ нимъ.
— Сударыня, да неужто вы мн на кофей-то не дадите? Сударь, да неужто же вы отжилите общанное? Вдь такъ господа, ей-ей, не длаютъ.
— Базиль! Кинь ты ей Бога ради полтинникъ и пусть она провалится! раздраженно сказала съемщица мужу.
Тотъ съ сердцемъ сунулъ баб въ руку мелочь и крикнулъ:
— Бери и провались куда-нибудь, чтобъ я тебя не видлъ.
— Ну, спасибо, спасибо, заговорила баба, улыбаясь, и прибавила:- а только и сердитесь же вы! Зачмъ такъ сердиться! Ну, прощайте. А къ теб я, Савелій Прокофьевичъ, ужъ ужо вечеркомъ за халтурой приду, обратилась она къ лавочнику. — Вонъ баринъ-то ужъ очень сердится.
— За халтурой! Какъ вы эту самую халтуру очень ужъ чудесно любите! проворчалъ лавочникъ.
— Да вдь самъ же общалъ, что кто теб дачника подсдобитъ, тому халтура будетъ, — вотъ я и подсдобила.
— Послушай, баба! Скроешься ты съ нашихъ глазъ или не скроешься? крикнулъ съемщикъ.
— Иду, иду, баринъ. Благодарю покорно. Вотъ видите, я такъ не сердитая.
Баба зашагала по дощечк черезъ грязь и вскор скрылась за угломъ.
Минутъ черезъ десять со двора мелочного лавочника выхалъ тарантасъ. На козлахъ сидлъ работникъ. Лавочникъ самъ усаживалъ съемщиковъ въ тарантасъ и сказалъ работнику:
— Полтора рубля съ нихъ на станціи получишь. Ну-съ, счастливаго пути. Жалуйте къ намъ поскоре совсмъ. Полагаю, что изъ-за товара ссориться не будемъ, обратился онъ къ съемщикамъ. — Трогай, Силантій!
Лошадь потащила тарантасъ по грязи.
— Ну, слава Богу, выбираемся изъ этого поганаго гнзда, сказалъ съемщикъ.
— А вдь въ этомъ поганомъ гнзд все лто прожить придется, со вздохомъ отвчала съемщица.
— Да ужъ я теперь такъ разсуждаю, что не наплевать ли намъ на нашъ задатокъ, данный за дачу, и чтобъ ужъ сюда ни ногой…
Съемщица помолчала и потомъ пробормотала:
— А вотъ дома объ этомъ потолкуемъ.
1893