На лоне природы
Шрифт:
— Вотъ, и деревца у нихъ по приговору. Каждая нмецкая душа обязана по два деревца въ годъ при дорог высадить. Это ужъ у нихъ попъ ихній, нмецкій, говорятъ, наущилъ. Ну, и слушаются.
Въхали въ колонію. Первымъ строеніемъ была школа — довольно чистенькій одноэтажный домикъ съ вывской, на которой было написано: «Schule», дале стояла общественная важня съ всами на деревянномъ коромысл и ужъ вслдъ за этимъ потянулись колонистскія избы, по большей части двухъэтажныя, необшитыя, но съ окрашенными въ ярко-зеленую или желтую краску фронтонами. Почти вс домики имли палисадники на улицу, изъ-за которыхъ виднлись молодыя деревца. Колонія имла опрятный видъ, но на улиц царствовала вонь.
— Вотъ изъ-за чего ихъ обгаютъ дачники. Смердитъ ужъ у нихъ очень по весн. Картофельники вдь. Это у нихъ поля подъ картофель изъ помойныхъ ямъ поливаютъ. Какъ рка вскроется, такъ они и везутъ всякую нечисть къ себ на баркахъ изъ Петербурга. Буксиры вдь нанимаютъ, чтобы до своей-то рки барки дотянуть, ну, а по своей-то рк ужъ на шестахъ идутъ. Что денегъ вдь стоитъ! Впрочемъ, вся эта вонь только до тхъ поръ, покуда не перепашутъ землю, а тамъ ослабетъ.
— А скоро они перепашутъ? задала вопросъ съемщица.
— Да къ іюню ужъ никакого запаха.
Около нкоторыхъ домовъ попадались даже деревянные мостки, а у одного дома былъ тротуаръ изъ бутоваго камня. Показался и неизбжный трактиръ-кабакъ съ мелочной лавочкой. Кабакъ и лавочка, впрочемъ, ничмъ не отличались отъ капустинскихъ кабака и лавочки. Также около крыльца стояли воза съ сномъ и толпились пьяные. Два колониста въ кожаныхъ курткахъ, съ бритыми физіономіями и въ высокихъ сапогахъ, размахивая у крыльца кабака руками, о чемъ-то крупно другъ съ другомъ разговаривали по нмецки, но когда имъ приходилось ругаться, то ругались по-русски, отчетливо выговаривая самыя трехъ-этажныя русскія, бранныя слова.
— Вдь вотъ вы жалитесь на нашихъ русскихъ мужиковъ, что они ужъ очень крпко ругаются, а имъ супротивъ нмца ни въ жизнь… замтилъ возница, — Здшняго нмца хоть что ты хочешь, такъ русскому не переругать. Нмецъ никогда ему переду не дастъ — вотъ какія пронзительныя слова онъ знаетъ. Право слово.
Оставили позади себя кабакъ.
— Гд же здсь дачи-то сдаются? спросилъ съемщикъ возницу.
— А вотъ сейчасъ. Я васъ къ знакомому нмцу везу. Можетъ быть, онъ еще и не сдалъ свою дачку. У него хорошо. У него, барыня, даже фортупьяны въ дом есть.
На мосткахъ около дороги стоялъ толстый пожилой колонистъ въ кожаной куртк и картуз, курилъ, держа въ зубахъ, коротенькую трубку, и наблюдалъ, какъ двое молодыхъ парней прочищали придорожную канавку, выбрасывая изъ нея лопатами грязь.
— Федоръ Богданычъ, а Федоръ Богданычъ! окликалъ его мужикъ, приподнимая картузъ. — Не сдавалъ еще твой племяшъ своей дачки? Я съемщиковъ везу.
— Давно сдалъ, подъ старые жильцы сдалъ, флегматично пробормоталъ колонистъ, не вынимая изъ зубовъ трубки и не ломая шапки на поклонъ мужика.
— Ну, вотъ, сдана. А дача хорошая, отнесся мужъ къ съемщикамъ и снова вопросилъ колониста. — А у кого у васъ тутъ не сняты еще дачи? Господа-то ужъ у меня очень хорошіе.
Колонистъ не перемнилъ своего положенія, а только указалъ рукой отъ себя направо и опять пробормоталъ сквозь зубы:
— Дальше.
Телжка покатилась дальше. Наконецъ на окнахъ одного дома показались налпленные билеты. Мужикъ остановилъ лошадь.
— Вотъ сдается дачка. Можетъ статься, и облюбуете, сказалъ онъ съемщикамъ.
Т стали вылзать изъ телжки.
XIX
Съемщики вошли во дворъ колонистскаго дома. Дворъ былъ вымощенъ барочными досками, хотя доски эти и прыгали, какъ фортепьянныя клавиши, брызгая накопившеюся подъ ними жидкою грязью. Хозяйственные предметы не валялись по двору, какъ попало, а были убраны подъ навсъ, находящійся
Завидя входящихъ на дворъ съемщиковъ, на крыльцо вышла среднихъ лтъ статная колонистка въ черномъ ситцевомъ плать и въ розовомъ ситцевомъ чепц.
— Вамъ дачку? Пожалуйте… Сдается у насъ, сказала она. — У насъ дача хорошая, у насъ въ прошломъ году генералъ жилъ.
Нмка говорила совершенно правильно по-русски. Она распахнула дверь въ сни, пропуская впередъ себя съемщиковъ. Сни были устланы рогожами.
— Попрошу васъ, снимайте здсь ваши калоши, прибавила она, обращаясь къ съемщикамъ, и когда т исполнили требованіе, опять распахнула вторую дверь и ввела ихъ въ чистую кухню съ плитой, поверхъ которой имлся даже желзный колпакъ. Въ кухн опять были разостланы новыя рогожи, на плит сушились опрокинутые на бокъ молочные горшки, въ полкахъ стояла посуда — тарелки, чашки и высился ярко начищенный самоваръ. За кухней слдовала большая комната съ кисейными занавсками на окнахъ и обставленная потемнлаго краснаго дерева мебелью, перемшанною съ буковыми гнутыми стульями. Полъ, выкрашенный сурикомъ, до того былъ тщательно вымытъ, что даже блестлъ и на немъ лежали узенькія холщевыя дорожки, такъ что замчаніе нмки, чтобы съемщики въ сняхъ снимали калоши, было вполн понятно. Стны были украшены нсколькими плохими литографіями въ рамкахъ за стеклами, между которыми виднлся портретъ какого-то пастора съ двойнымъ бритымъ подбородкомъ и блымъ язычкомъ, торчащимъ изъ-подъ этого подбородка, подоконники были уставлены фукціями, терапіями и золотымъ деревомъ. Въ простнк висло зеркало, хоть и съ нсколько попорченой амальгамой, но въ приличной рамк съ рзьбой. Тикали дешевенькіе часы на стн, чирикала канарейка въ клтк, прившанная подъ окномъ, пахло выхохулью. За первой комнатой шла такая же вторая, съ клеенчатымъ диваномъ съ валиками у одной стны и съ громадной двухспальной постелью на другой, до того высокая, съ такими взбитыми пуховиками и подушками въ три ряда, что на нее можно было влзть не иначе, какъ съ подставки. Постель была покрыта розовымъ тканьевымъ одяломъ, на ситцевыя розовыя подушки было наброшено блое бумажное плетенье съ бахромой.
— Сзади еще комнатка. Три комнаты и кухня, сказала нмка.
— Это съ мебелью? Вся мебель здсь останется? спросили съемщики.
— Кровать, часы и половину мебели мы возьмемъ къ себ на верхъ. Мы отдаемъ на лто низъ подъ дачниковъ, а сами живемъ наверху въ мезонин, но стряпатъ себ кушанье будемъ у васъ. На верху нтъ печки. Такъ ужъ мы и сдаемъ, чтобы стряпать внизу на нашихъ дровахъ. Намъ немного надо: супъ, картофель.
— Что же это помщеніе стоитъ?
— Шестьдесятъ рублей, отвчала нмка. — Генералъ платилъ въ прошломъ году семьдесятъ пять, но теперь у него генеральша померла, онъ безъ жены и не хочетъ хать на дачу. Мы взяли осенью десять рублей въ задатокъ и теперь онъ говоритъ: «берите задатокъ, а я хать къ вамъ на дачу не могу». Настоящій генералъ, штатсратъ.
— Какія же къ этой дач услуги? Будутъ намъ доставлять воду, колоть дрова?
— А это мой мужъ. Вы будете платить ему три рубля въ мсяцъ.
— Садикъ есть къ этому помщенію?
— У насъ у каждой дачи садикъ передъ окнами. Есть и палатка. Ежели вы хотите заплатить мужу рубль въ мсяцъ, онъ поставитъ вамъ хорошую палатку, гд можно обдать и чай пить.
— За воду три рубля въ мсяцъ и за палатку рубль — ужъ это, значитъ, четыре рубля, поморщился съемщикъ.
— Ежели вы хотите, чтобы была купальня на рк — вы дадите моему мужу еще рубль въ мсяцъ.