На незримом посту - Записки военного разведчика
Шрифт:
Поезд пришел в Шелашниково под вечер, и я сразу же направился в поселок, чтобы нанять подводу. Хозяин дома, как бы притаившегося за кустами буйно разросшейся сирени, долгим, оценивающим взглядом посмотрел на меня и на мою городскую одежду.
– Мельницу, говоришь, на Соку задумал покупать? Доброе дело. Но ведь это далеко, да и опасно ехать туда.
Все решила "золотая валюта" - соль, за которую в то время не жалели ничего.
– На личность теперича глядеть не приходится, - махнул рукой хозяин. Часто будто и порядочный человек,
– Это как же так?
– Не могим знать как, а пример имеется. На прошлой неделе подрядился я ехать в Похвистнево и чуть на тот свет не угодил. Пришла этакая расфуфыренная девица с чемоданом, по виду хвершалица, и говорит: "Доставьте меня в Похвистнево, там мне надобно завтра быть. За ценой не постою".
Повез я ее. Только доехали до моста через Кинель-реку - трах-трах-бах! Позади конные. Догнали. "Стой!" - говорят. Мне что робеть, остановился. "Кого везешь?" "Барышню", - отвечаю. "Кто приказал, сказывай!" - "Сам подрядился..."
И стали они барышню без всякого стеснения и приличия обшаривать. Сняли кофту, стащили юбку, а она стоит как молоком облитая, бледная. А офицер с коня солдат словами погаными хлобыщет: "Найти ее документы!" Всю ее общупали, а при ней никаких бумаг. "Признавайся, куда спрятала свои фальшивки!" - кричит офицер. "Мама моя в Бугуруслане при смерти. Меня там каждый признает", - говорит она. "И этого бандита тоже обыскать!" Это на меня. А я ему в ответ: "Ваше благородие, я при чем?" "Не вози большевичек!" - и огрел меня плеткой.
Стали ворошить сено, что было в телеге, и выпала какая-то бумажка. Подали ее офицеру. "Ну, и теперь будешь отпираться?" - закричал он. А я, того, значит, спрашиваю: "Можно ли мне вертаться в Шелашниково?" - "Нет, с нами поедешь. Мы еще дознаемся; что ты за личность". А я ему: "Меня многие здешние господа знают"... Насилу отпустили. В Самару ее отвезли...
А может, это была наша разведчица и даже одна из тех, что я видел у Семенова. Вот и вторая встреча один на один, думал я.
Получив задаток, хозяин приготовил тарантас, смазал колеса дегтем, засыпал жеребцу овса. Ночь была теплая, и я решил спать на свежем сене во дворе.
Тишина. Слышно, как лошадь хрустит сухим прошлогодним овсом. Фыркнет, замрет, будто задумается, и снова хрустит... Вскоре усталость взяла свое, и я уснул...
– Да ты проснись, - вдруг слышу голос возницы. - Глянь, войска-то сколько... Почитай, с полчаса стоим, а они все идут да идут...
Я протер глаза. Наша телега стояла на обочине дороги, пропуская колонну чешских легионеров. Замыкала колонну четырехорудийная батарея на конной тяге. Ясно, что чехи движутся к железной дороге. До нее напрямик верст двадцать, не больше... К вечеру будут там, прикинул я, и дорога Симбирск Бугульма окажется перерезанной. Нужно как можно скорее вернуться в Шелашниново, предупредить своих, что враги в тылу наших войск.
Заметив, что колонна белочехов произвела на меня сильное впечатление, крестьянин заволновался.
– Будь она неладна, твоя соль! - запричитал он. - Видал, сколько войска прет? И все в нашу сторону. А что, ежели...
– Поворачивай назад, коли боишься. Поеду в другой раз...
– А с деньгами как: на задатке остановишься аль сполна?
– Довезешь быстро до разъезда - получишь сполна. Нет - пеняй на белых.
– Добро! - согласился возница и, осадив лошадь, почти на месте развернул телегу. - Ну, пшел с богом!
– Проскочим?
– Напрямик не пропустят - окольной дорогой объедем. Я тутошний, каждая тропка - как на ладони. - И, помолчав, добавил, как бы оправдываясь: - Мне все едино, кого возить, лишь бы доход был. А ты, паря, притворись хворым, стони, жалуйся на брюхо, если застопорят: ехал-де мельничку покупать, да занемог...
Не спеша въехали в Исаклы.
Церковная площадь и улицы забиты подводами. Там и здесь прохаживаются, разгоняя сон, офицеры. Унтера выстраивают солдат, повара возятся у походных кухонь. От церковной ограды отделились всадники и поскакали в сторону железной дороги.
Нам оставалось миновать пять-шесть домов, а дальше околица, за ней крутой подъем, ведущий прямо в лес.
Кажется, пронесло, подумал я и облегченно вздохнул. И вдруг вижу: идут солдаты с винтовками.
– Руки до верху! - скомандовал приземистый ефрейтор.
– Рехнулся, что ли? Я тутошний, мирно крестьянствую, - объяснил возчик.
– Обыскать! - приказал ефрейтор солдатам.
С другой стороны улицы к нам подошли два офицера. Солдаты ощупали у меня и у возницы карманы, поворошили сено в тарантасе.
– Оружия нема, пан офицер, - доложил ефрейтор.
– Какое есть значение ваш прогулка по военной магистрал? - спросил офицер в пенсне.
– Мы, ваше скородие, тутошние... - начал было свое возница и внезапно вскрикнул от удара ременным стеком по плечу.
– Ой, да вы с ума сошли! Пошто такая напасть? - снимая шапку, взмолился крестьянин.
– Молчать, болван, не тебя спрашивают! - заорал подпоручик.
– Здравия желаю, господа офицеры! - охая, проговорил я. - Вот ехал покупать мельницу на реке Сургут, под Сергиевском, да занемог: вчера самогону перехватил и что-то съел, а сегодня, извините, животом страдаю. Возможно дизентерия...
– Пергамент! - прокартавил офицер в пенсне.
– Сделайте одолжение! - со стоном произнес я и подал ему паспорт.
– Вы ехали навстречу нам, почему вернулись? - спросил поручик, проверив мой паспорт.
– Я же объяснил, господин офицер. Самочувствие мое плохое, лекарю надо показаться, потому и вернулся.
Офицеры переглянулись.
– А может, вас испугала встреча с нами? - многозначительно произнес поручик.
– Я коммерсант. У меня документ... Зачем же мне бояться?..