На незримом посту - Записки военного разведчика
Шрифт:
– Я есть иностранец, у вас нет прав убивать пленного офицера! Вы еще будете ответить за меня, - неожиданно обнаглел чехословацкий офицер.
– Именем революции! - выбрасывая руку с маузером, загремел Просвиркин.
– Не торопись, - остановил я его. - Покойники уносят с собой то, что бывает нужно живым. Давай сначала допросим их.
– Идет! Пусть рассказывает, гад, да только поскорей... Ну, говори все, как на духу! - прикрикнул он на мукомола.
– Выкладывайте все, что натворили здесь, а пощады просите у
– Назаренко!? - воскликнул Просвиркин.
– Господи Иисусе! - перекрестился мельник. - Так его ж того... При мне это было...
– Воскрес из мертвых! - подходя к мельнику, дрогнувшим голосом произнес Назаренко. - Воскрес, чтоб тебя судить...
– Умоляю, примите во внимание...
– Примем, примем, ты только не торгуйся и не тяни! - и Просвиркин потряс перед лицом Печерского маузером.
– Я есть офицер, у меня нет даже маленького желания объяснять мальчишкам то, что имеет знать любой военный, - высокомерно заявил офицер. Нашему отряду приказ: занять эту станцию, и мы это сделали.
– Это все? - закипая от гнева, проговорил Просвиркин и снова схватился за маузер.
– Нет, нет, - умоляюще произнес Печерский. - Мы расскажем все как было, без утайки.
Показания мельника дополнили рассказ случайно оставшегося в живых Назаренко. И тогда во всех подробностях мы узнали о страшной трагедии, разыгравшейся на этой маленькой станции.
Трагедия на станции Дымка
Вечером над станцией разразилась гроза. В полночь дождь прекратился, но вспышки молний то и дело вырывали из тьмы неясные очертания мельницы и опушку леса у семафора, где проходил большак на Бугуруслан.
Недалеко от мельницы остановились взмыленные кони в городской упряжке. Седоки прислушались - лишь храп лошадей да крики совы нарушали тишину ночи:
– Поспешим, господин Арнольд, - негромко произнес один из прибывших.
Трое сошли с пролетки, стороной обошли будку стрелочника и крадучись направились к мельнице.
– Кто там идет? - окликнул стрелочник Бонько. Но ему никто не ответил...
Ступая по грязи, пришельцы остановились перед открытым окном дома мукомола, и один из них по-кошачьи мяукнул. Хозяин задул стоявший на подоконнике ночник и, всматриваясь в темноту, шепнул:
– Сюда!
Так в ночь на четвертое июля 1918 года в тылу у красных, на станции Дымка, в доме мукомола Василия Печерского появились белые разведчики. Там их уже ждали.
Один из офицеров вынул карту и развернул ее на столе.
– Итак, господа, операция начнется завтра. Проверим, все ли у нас готово... Наш первый отряд захватит Дымку и внезапным ударом в тыл красным парализует бугульминский очаг. Второй, с приданной ему батареей, овладеет разъездом Шелашниково и начнет развивать успех в сторону Мелекесса. В этом районе нас обязательно поддержат крестьяне.
– Не будем отвлекаться от главного, - остановил капитана господин Арнольд. - Основные наши силы ударят со стороны Уфы, что и решит участь всей Симбирской группировки красных. Давайте лучше поговорим о том, что еще надо сделать здесь для обеспечения нашего плана...
В комнату вошла хозяйка дома, подошла к Печерскому и что-то тихо сказала ему.
– Господа, - обратился он к гостям. - Нас ждет накрытый стол. Там и поговорим.
Поклонившись в пояс, хозяйка первой вышла из комнаты, широко распахнув двери в столовую.
После второй рюмки заговорил Печерский:
– Мы не против революции, даже, скажу вам, господа хорошие, мы за: ведь земские управы могли бы получить законные права. Но с тех пор, как большевики захватили власть, - сущий разбой. Посмотрите, какую подлость учинили супротив меня: отобрали мельницу, реквизировали зерно и муку, а на прошлой неделе увели со двора двух рысаков... Рассудите сами, добрые люди, нужна нам такая революция?
– Вы еще легко отделались, - посочувствовал ему господин Арнольд. - Они м*огли вас и к стенке поставить. Ведь им ничего не стоит расстрелять порядочного человека.
– Упаси бог! - крестясь, проговорила жена Печерского. - Нечего сказать, дожили...
– Как нечего сказать? - перебил ее Печерский. - Даже очень есть о чем сказать. Вот, к примеру, при нашей махонькой станции десять дружинников. Для начала хорошо бы старшего этой банды, Касперовича, того... - И мукомол выразительным жестом правой руки описал петлю вокруг шеи.
– Касперович - жид? - спросил капитан.
– Белорус, ваше скородие. Намедни их человек сто привалило с Полесской железной дороги. Из этой шайки и Касперович.
– Из-за одного большевика не стоит рисковать. Чтобы избавить Россию от большевистской заразы, придется истребить не один миллион. Но это в будущем, а пока этим разбойникам, господин Печерский, вы должны улыбаться.
Жирная шея мукомола налилась кровью, лицо побагровело. Было видно, что он сдерживает себя.
– Ваш покорный слуга! Как прикажете, так и будем действовать.
– Командование оценит ваши услуги, - пообещал Арнольд.
– У вас в Бугульме найдется человек, на которого можно положиться? спросил капитан.
– Что за вопрос? - ответил польщенный доверием хозяин.
– Необходимо весьма секретно и спешно отправить в Бугульму письмо. Как надежнее: железной дорогой или на лошадях?
– Поездом, - посоветовал Печерский, - только поездом! Устрою в два счета.
Когда переговорили о всех неотложных делах и "гости" улеглись, Печерский побежал на станцию.
– Как здоровье, Василий Кузьмич? Не заболели ли? - спросил его дежурный, удивленный появлением Печерского в столь поздний час.