На ничейной реке
Шрифт:
Так что Павлик с Димочкой, можно сказать, решили продолжить славную традицию поселка. Однако, драки не получилось. Не успели противники обменяться несколькими ударами, как из кустов появился Профессор, который оказался там явно по доносу Димочки.
Старик сразу же ринулся на защиту своего любимчика. Он схватил Павлика за ухо и потащил его в таком виде в центр поселка. Дальнейший кошмар Павлик хотел бы забыть, но этого не получалось. Слишком глубока оказалась рана.
В центре поселения, перед всем честным народом Павлик был выпорот мужиками,
После этого дружба между парнями закончилась. И жизни их тоже, кардинальным образом, изменились. Если дела у Димочки пошли в гору, ему разрешили жить с Дашей и уже не назначали на грязную работу, то у Павлика получилось всё ровно наоборот. Жизнь его покатилась под горку. Работа ему доставалась самая грязная и непочётная. Многие мужики стали считать его рохлей, который не может за себя постоять и даже перестали подавать ему руку, называя куколдом.
Так что парень, ни с того ни с сего, оказался в положении местного дурачка ичуть ли не опущенца. Даже Даша, которая раньше уделяла куда больше внимание ему, нежели Димочке, сейчас полностью забыла прошлое и стала, как и все остальные, глядеть на него свысока.
Однажды, вскоре после этого Большого Позора, Павлик как-то зашёл по пустяшному вопросу в местный фельдшерский пункт. Уходя оттуда, он вдруг вернулся, чтобы задать какой-то вопрос, но при входе услышал внутри домика голоса и притормозил, прислушавшись, ибо там вслух назвали его имя. То болтали между собой местные врачихи - пожилые женщины, которые давно уже не скрывали своей лесбийской связи.
– Жалко Павлика, - говорила медсестра Жанна.
– Жалко, - подтвердила фельдшер, тётя Диана.
– Ведь у Димки-то члена нет, как он с Дарьей-то управляется?
– А чего? Сосёт она ему, наверное. Димка Профессору сосёт, а она ему.
Тётки весело рассмеялись, но Павлик не разделил их веселья. Вспомнив обрубок, что был у Димочки между ног, его передёрнуло от отвращения.
Вскоре парню также объяснили, что, кроме того, что он теперь "куколд", его Даша теперь "борода". Так называли фиктивных жён гомосексуалистов, на которых те женились, дабы скрыть свою ориентацию.
"- Тут всё просто, - по секрету объяснил Павлику Вячеслав, тихий, но весьма продвинутый в этих вопросах мужичок.
– Профессор твой специально Димочку на Даше женил, чтобы скрыть свои с ним забавы в мэрии. Все у нас, конечно, в курсе, но это он так, для очистки совести".
Мужик грязно выругался в сторону Профессора, а Павлик понял, что и детство и нормальная жизнь у него закончились, а впереди теперь не жизнь будет, а чёрте что...
От таких превратностей судьбы парня накрыла глухая депрессия. Одно время он даже хотел наложить на себя руки, но потом как-то раздумал. Не хотелось доставлять такого удовольствия Димочке и Профессору.
И хотя сейчас Павлик практически не общался со своим бывшим другом и с Дашей, но он часто позволял себе тайком вздыхать, подглядывая тайком за девушкой на улицах поселка, когда
Тропинка вступила в рощу, которую все звали Болотной. Профессор, правда, пытался добиться, чтобы рощу называли "последней". Последняя роща! Звучало это пафосно и поэтому название не прижилось. Так что большинство жителей называло ее по-прежнему Болотной или просто Рощей. Да и как еще называть рощу, окруженную со всех сторон болотами?
Камыш по сторонам дороги основательно поредел, и теперь вокруг, кроме деревьев, росли густые кустарники. Старик с парнем перешли по мостику последнюю протоку и миновали решётчатые ворота во внешней ограде поселка.
Семёныч остановился. От дороги, вправо отходила еле заметная тропинка, ведущая к кузнице. Старик положил мешок на землю и стал поправлять ботинок, с которым и так всё было в порядке. Павлик знал, что сейчас последует.
Так и вышло. Семёныч несколько раз шмыгнул носом и, не глядя на парня, сказал:
– Слушай, Павлик. Ты ведь все равно мимо мэрии идешь? Ну вот. Будь другом, занеси туда мешок. Можешь там прямо на входе оставить, я всегда так делаю. Хорошо?
– Ладно, - Павлик пожал плечами.
Ему не трудно. Всё равно делать нечего.
– Ну и лады!
– не подавая руки на прощание, старик кивнул парню, буркнул "Пока!", и поковылял по тропинке прочь.
"- Квасить идет, - лениво подумал Павлик.
– Хотя, какая мне разница?"
Он немного посмотрел вслед старику, поднял мешок и отправился дальше.
Теперь его путь проходил под сводами старых деревьев. Здесь уже не рос камыш. Вернее, ему не позволяли расти. Было чисто, прохладно и уютно. На дорожку изредка падали пятна пробивающегося через листву солнечного света. Павлик радовался, что его раньше отпустили. Рядом не было никого, кто мог бы "ободрить" его грубой шуткой и, зло шутя, обозвать куколдом.
Преодолев ворота во второй изгороди, Павлик оказался в самом поселке. Рядом с воротами стояла покосившаяся старая беседка, в которой по ночам дежурили-дремали часовые. Сейчас здесь никого не было. Грунтовая тропа превратилась неширокую дорожку посыпанную гравием, которая тянулась от ворот в разных направлениях. Павлик направился к мэрии.
Мэрией называли единственное в поселке двухэтажное кирпичное здание. Некоторые старики называли его кто пансионатом, кто санаторием, но смысла этого не меняло. В здании давно уже не жили, а располагались органы управления. На его втором этаже был просторный зал, где изредка проводились собрания.
Все последние годы здание пустовало, за исключением нескольких комнат при входе, где располагался кабинет мэра и, рядом, кабинет завхоза. Также, на первом этаже было несколько комнат, в которых Профессор оборудовал себе кабинет и школьный класс. Раньше он учил там Павлика, Димочку и Дашу.