На охотничьей тропе
Шрифт:
— Да ведь зима наступает.
— Верно. Но кое-что ещё сумеют сделать. Соберут коллекцию растительности на обжитых и пустующих водоёмах, проведут промер глубины и возьмут пробу воды.
— Да, да, я дам заведующей зверофермой указание.
— А потом, мне кажется, что у нас ещё непланомерно отлов производится. Охотники иногда и на запретных водоёмах полавливают. Вот кто-то на Кругленьком похищничал, а ведь в позапрошлом году на нём запрет был поставлен. Обвинили в этом Благинина, да только не он этим занимается, а кто-то другой…
— И куда смотрят заведующие участками, — рассердился
— Деньги, Тихон Антонович, они зря не получают. Один за всеми водоёмами не усмотрит. Вывод нам надо сделать: мало мы разъяснительной работой занимаемся. Надо добиться, чтобы каждый охотник чувствовал себя не только добытчиком, но и хозяином.
— Да, да.
Беседа парторга с директором длилась больше часа. На другой день, появился приказ Кубрикова, в котором коллективу работников зверофермы поручалось организовать изучение условий для разведения ондатры на пустующих озёрах и займищах. Ответственность возлагалась на зоотехника Валентину. Михайловну Покровскую.
Глава девятая
Валентине Михайловне Покровской всё нравилось: и степь, раскинувшаяся от горизонта до горизонта; и в осенней позолоте берёзовые колки, примостившиеся на склонах грив; и небольшой опрятный домик на усадьбе зверофермы, в котором она поселилась; и даже бледные пейзажи камышовых займищ, уходящих широкой полосой на запад.
И всегда так: чем бы она ни занималась, всё делала с большой любовью. Потому и десятилетку окончила с похвальной грамотой и не менее успешно — пушно-меховой институт в Москве. А когда получила диплом зоотехника-зверовода, ей предложили поехать работать в заповедник на Кавказ. Она пошла к председателю комиссии по распределению молодых специалистов профессору Лаврушину, попросила направить её в Чёмскую степь. Тот внимательно выслушал и сказал:
— Понятно. В родные края хочется. Одобряю, одобряю, — похвально! — и, хитро улыбнувшись, отрезал: — А на Кавказе ждут зоотехника. Поедете туда, куда вас направляют. Вот так, уважаемая Валентина Михайловна.
Валентина пыталась доказывать профессору, но тот не захотел больше её слушать, заметил:
— Не пытайтесь уговорить, Валентина Михайловна. И не задерживайте меня разговорами — молодые специалисты ждут своего назначения. Слышите, словно пчёлы гудят за дверью.
Валентина Михайловна уехала на Кавказ. И только недавно её перевели в Сибирь, потому что больше всего на свете она Любила её просторы и большое село, в котором она провела своё детство и юность, с которым связаны воспоминания о первом глубоком чувстве.
Валентина Михайловна с радостью принялась за изучение водоёмов. Она собрала работников зверофермы в небольшой комнате, занятой под контору, и сказала:
— Нам поручили большое дело: изучить водоёмы вокруг Карагола.
— А кто же за зверями будет ухаживать, сторож, дед Платоша, что ли? — поинтересовалась санитарка Настя Прохорова, круглолицая и румяная девушка.
— Временно придётся совместить должности. То, что раньше делали на звероферме двенадцать человек, теперь будут выполнять четверо. Понимаете, сокращается поголовье ондатры,
— А что мы делать будем? — снова спросила Настя.
— Работы всем хватит. Будем собирать образцы растений, водорослей, их семена, надо измерить глубину на каждом водоёме, взять пробу воды. Организуем наблюдение за ондатрой на свободе и здесь, на ферме…
— Я отказываюсь таскаться по болотам. Пусть делают кому это положено, — перебила Покровскую Ульяна Фатова, курносенькая и веснушчатая, в платье по последней моде, и, презрительно поджав накрашенные губки, добавила: — Фу, лабза, холодная вода, гнилые запахи. Ещё и утонуть можно…
— Да, конечно! Не загорать на пляж поедем, — лицо Валентины Михайловны стало серьёзным. Кто боится холодной воды, может остаться здесь, будет ухаживать за лисицами. Насильно никого не принуждаю.
— Нет, почему же, конечно поедем, — разнобойным хором заговорили женщины.
— Надо, так надо. Какой может быть разговор, — баском заключила Зинаида Власьевна, занимающая скромную должность повара на зверокухне.
Два звена работников зверофермы выехали на широкое Тимонаихинское займище, испещрённое многочисленными озёрами и мелководными плёсами. В каждом звене две девушки, во главе одного — зоотехник Анна Переверзева, другого — сама Валентина Михайловна. Сторожа Ивана Федотова и снабженца Василия Пестрикова взяли гребцами на лодки.
Долблёнка, на которой разместилось звено Покровской, причалила к берегу озера. Девушки в полуболотных резиновых сапогах, с шестом в одной руке и корзинкой в другой, выпрыгнули из лодки. Берег, образовавшийся когда-то из лабзы, теперь затвердевший и укрепившийся корнями различных растений, прогибался под тяжестью человека, под ногами хлюпала вода.
Валентина Михайловна, вытащив из сумки план займища, отметила на нём красным крестиком озеро Шестиковое, такое же название написала на первой странице общей тетради и сказала:
— Ну, девушки, начинаем!..
На востоке медленно поднимался большой раскалённый диск солнца, с озера дул холодный осенний ветер.
Валентина Михайловна принимала от Насти Прохоровой и Зинаиды Власьевны растения, которые они собирали в прибрежной полосе и подносили ей в корзинках, классифицировала их по справочнику и атласу растительного мира, занося названия в тетрадь. Василий Пестриков тащил растения к лодке и укладывал на дно. Работа шла дружно, девушки, на первых порах боявшиеся зыбкой почвы, теперь без опаски бродили по берегу, отыскивая всё новые и новые образцы растительности и собирая семена.
Когда работа подходила к концу, из камышей с противоположной стороны озера выскользнула лодка, которой правил Благинин. Увидев на берегу людей, он подумал: «Экспедиция, видно, какая-то. Геологическая, а может быть мелиоративная?» — и, заинтересовавшись, направил к ним лодку.
— Девушки, смотрите: охотник! — воскликнула Настя Прохорова и, вытащив из бокового кармашка джемпера маленькое зеркальце, начала поправлять сбившиеся волосы.
— Губки не забудь подкрасить, — засмеялся Василий Пестриков, — а то не понравишься.