На острове
Шрифт:
— А как ты доберешься домой? — спросила она.
— Не имею ни малейшего представления. Послушай, Ти Джей еще не звонил маме с папой. А как будем добираться, я пока без понятия, но хочу дать родителям Ти Джея твой номер, чтобы вы могли скоординировать свои действия. Жди их звонка. Хорошо?
— Обязательно. Господи, Анна! Даже не знаю, что сказать. Мы ведь устроили тебе похороны.
— Ну, вот видишь, я жива. И жду не дождусь, когда вернусь домой.
Глава 40.
Анна протянула мне мобильник. Я набрал номер домашнего телефона и стал ждать ответа. «Возьмите трубку, возьмите трубку, возьмите трубку!»
— Алло? — раздался мамин голос.
Когда я его услышал, меня сразу же захлестнула волна эмоций. До этой самой минуты я, похоже, по-настоящему не понимал, как по ней соскучился. Я сморгнул навернувшиеся на глаза слезы и почувствовал на плече руку Анны.
— Мама, это я, Ти Джей. Не клади трубку. — На другом конце провода повисла длинная пауза, и я продолжил быстро-быстро говорить: — Мы с Анной не погибли во время крушения самолета. Мы жили на острове. Береговая охрана подобрала нас после цунами, и сейчас мы в больнице в Мале.
— Ти Джей?! — Голос мамы звучал так, будто она была в трансе. А потом она заплакала.
— Мама, позови папу!
— Кто это? — заорал в трубку папа.
И тут на меня накатила вторая волна эмоций. Мне хотелось дать волю своим чувствам, но победил здравый смысл, так как нужно было срочно хоть кому-то объяснить, что произошло и где мы на самом деле были.
— Папа, это Ти Джей. Не вешай трубку. Просто послушай. Когда самолет разбился, мы с Анной добрались до острова. А после цунами нас вытащили из воды люди из береговой охраны. Сейчас мы в больнице в Мале. И чувствуем себя прекрасно, — сказал я твердым голосом и, так как ответом мне было молчание, позвал: — Папа?!
— Боже мой! — воскликнул он. — Это ты! И правда ты!
— Да я! Я!
— Значит, все три с половиной года ты был жив! Но как тебе удалось выжить?
— Это было нелегко.
— Ты в порядке? Не ранен?
— Все нормально. Правда, мы страшно усталые и слегка помятые. И жутко голодные.
— Анна цела?
— Да. Сидит рядом.
— Ти Джей, у меня нет слов. Я потрясен. Мне надо хоть минуту подумать. И вообще понять, как тебя оттуда забрать.
И впервые за долгое время словно тяжелый груз свалился у меня с плеч. Папа возьмет все на себя и отправит нас домой.
— Папа, Анна просит позвонить ее сестре, чтобы удостовериться, дошло ли до нее, что происходит.
Анна сказала мне номер телефона, и я продиктовал его папе.
— Ти Джей, мне ужасно не хочется класть трубку, но у нас уже восемь вечера и надо срочно начать всех обзванивать. Посадить вас на самолет может оказаться не так уж просто. Из-за одиннадцатого сентября. Если не получится с коммерческим рейсом, попробую зафрахтовать самолет. Возможно, не позднее чем завтра все решится. Вас уже могут отпустить из больницы?
— Да. Думаю, да.
— А нельзя ли попросить кого-нибудь отвезти вас в отель?
— Я узнаю. Может, кто
— Когда будешь в отеле, позвони, я дам им номер своей кредитки.
— Договорились, папа. А как там мама? Она в порядке?
— Стоит рядом. Вырывает у меня трубку.
Я с трудом разобрал, что говорит мама. Как только она услышала мой голос, то с ходу начала снова плакать.
— Ма, все хорошо. Я скоро буду дома. Не плачь. Дай мне еще папу на минутку.
Когда на линии снова появился папа, я сказал ему, что сейчас мы должны пообщаться с местной полицией, потом постараемся добраться до отеля и оттуда я ему сразу позвоню.
— Ладно, Ти Джей. Буду ждать.
— Он собирается сделать несколько нужных звонков, — объяснил я, захлопнув мобильник. — Сказал, что посадить нас на коммерческий рейс будет сложно из-за одиннадцатого сентября.
— А что значит одиннадцатое сентября?
— Без понятия. Сказал, попробует зафрахтовать самолет. Если нас кто-нибудь довезет до отеля, мы ему оттуда позвоним, и он даст им номер своей кредитки. И все же раньше завтрашнего дня нам, похоже, не улететь.
— Мы так долго ждали, — улыбнулась она. — Почему бы не потерпеть еще день?
Я притянул ее к себе и обнял:
— Мы едем домой!
Мы вышли из кладовой и стали озираться по сторонам в поисках доктора Рейнолдса. Он ждал нас в коридоре в компании двух офицеров полиции. Рядом с ними стоял еще какой-то человек. Он был в рубашке цвета хаки с вышитым на кармашке названием авиакомпании, предоставляющей гидросамолеты.
Доктор Рейнолдс держал в руках объемистый бумажный пакет с жирным пятном на боку. Доктор с улыбкой протянул мне пакет, и я заглянул внутрь. Тако. Я вытащил пирожок и протянул Анне, затем взял и себе.
Хорошо прожаренная тортилья была начинена рубленым мясом и луком. По пальцам тут же потек острый соус. За это время я успел отвыкнуть от такого количества оттенков вкуса одновременно. А поскольку буквально умирал от голода, то меньше чем за минуту приговорил тако.
Для беседы с офицерами полиции мы прошли в свободный угол холла. Я залез в пакет и достал нам с Анной еще по тако.
Полицейские говорили по-английски, но с таким жутким акцентом, что разобрать их речь оказалось задачей не из легких. Мы ответили на их вопросы, рассказали о Мике и его сердечном приступе, о крушении самолета, а также о том, как попали на остров.
— Поисково-спасательные отряды нашли обломки самолета, но не обнаружили тел, — сказал один из них. — Мы решили, что вы утонули.
— Мик знал, что посадка может пройти не так благополучно, а потому велел нам надеть спасательные жилеты. Иначе мы точно утонули бы.
— Они искали тела, — вступил в разговор второй полицейский. — Но особо не рассчитывали их найти. Там ведь акулы.
Мы с Анной молча переглянулись.
— Кой-какие обломки самолета и часть вещей прибило волной. Мой рюкзак, чемодан Анны и спасательный плот. Тело Мика прибило тоже, — сказал я. — Мы похоронили его на острове.