На острове

Гарвис-Грейвс Трейси

Сев на кровать, Анна взяла с ночного столика листок бумаги и ручку. Она сняла трубку и набрала номер.

— Занято. Попробую позвонить на сотовый. — Она снова набрала номер, немножко подождала, положила трубку и, нахмурившись, сказала: — Длинные гудки. Почему она не отвечает?

— Потому что обзванивает сейчас всех твоих знакомых, а те звонят ей. У нее наверняка еще несколько дней телефон будет трезвонить не умолкая. Давай лучше пойдем в душ, а потом попробуешь снова.

Мы, наверное, не меньше часа провели в душе, с

радостным смехом оттирая въевшуюся грязь. Анна все мылась и мылась, не в силах остановиться, хотя я и заверил ее, что она уже просто блестит.

— Теперь в жизни не буду принимать ванну. Официально заявляю, что с этого дня моюсь только под душем, — улыбнулась она.

— Я тоже.

Закончив с мытьем, мы вытерлись и надели купальные халаты. Анна выдавила пасту на две зубные щетки, одну протянула мне. Мы стояли, наклонившись над раковинами, чистили зубы, полоскали рот, сплевывали. Анна положила щетку и повернулась ко мне:

— Ти Джей, поцелуй меня прямо сейчас.

Я поднял ее, посадил на столешницу, взяв ее лицо в свои руки. И долго-долго целовал.

— Ух, какая ты вкусная! — воскликнул я. — И пахнет от тебя умопомрачительно. Хотя мне, впрочем, без разницы. Мне и раньше нравилось.

— Но так все же лучше, — улыбнулась она, прижавшись ко мне лбом.

— Да.

Мы вышли из ванной, и я растянулся на кровати с меню обслуживания в номерах в одной руке и пультом от телевизора — в другой.

— Анна, посмотри на это.

Отложив упаковку «СвиТартс», она плюхнулась рядом со мной и принялась изучать меню. Потом протянула мне пакетик с чипсами «Доритос», я открыл его и сразу же отправил в рот целую пригоршню. Сыр «начо» еще никогда не казался мне таким вкусным.

Самым сложным было сделать заказ, так как хотелось абсолютно всего. Наконец мы сошлись на бифштексе с жареной картошкой, спагетти с фрикадельками, чесночном хлебе и шоколадном торте.

— Ой, и две большие кока-колы, — сказала Анна.

Я позвонил в службу обслуживания номеров и сделал заказ. Анна схватила со столика возле дверей карточку для электронного замка и еще что-то, сообщив, что скоро вернется.

— У тебя же под халатом ничего нет, — бросил я ей вслед.

— Это не займет много времени, — ответила она.

Тогда я принялся переключать каналы. Все программы были посвящены обзору последствий цунами. Анна вернулась с маленьким ведерком.

— Это лед? — спросил я.

— Да, — ответила она, положив кубик в рот.

Она лежала на кровати рядом со мной, а я смотрел, как она смакует лед. Потом она села и развязала пояс моего халата. Распахнув халат, она нежно пробежала пальцами по моему телу, которое, несмотря на боль, мгновенно отреагировало.

— У тебя на боку жуткие синяки, — сказала она. — Что случилось?

— Там, в воде, плавал огромный ствол.

— Наверное, очень болит, — ткнула она пальцем в синяк.

— Да. Особенно этот.

Анна положила в

рот очередной кубик льда и неожиданно поцеловала меня в шею, а потом в грудь.

— Сколько у нас времени до того, как принесут еду? — поинтересовалась она.

— Они не сказали.

Тогда Анна поцеловала меня в живот и спустилась ниже. Задохнувшись от непривычного ощущения холода, я закрыл глаза и положил руки ей на голову.

Когда чуть позже в дверь постучали, я завязал халат и сказал: «Войдите». Человек, принесший наш заказ, поставил все на стол, я подписал счет, добавив чаевые, — и мы, наконец дорвавшись до еды, сняли крышки с блюд.

— Смотри-ка, столовое серебро. — Анна взяла вилку и стала с неприкрытым удивлением ее рассматривать.

— И нормальные стулья. — Я отодвинул стул и уселся рядом с Анной.

Я протянул ей чесночного хлеба, потом отрезал кусок бифштекса. А когда положил его в рот, то даже застонал от удовольствия. Мы кормили друг друга кусочками с наших тарелок и запивали все кока-колой. Наелись мы достаточно быстро, так как желудки успели отвыкнуть от тяжелой и обильной пищи. Анна аккуратно завернула остатки и положила в холодильник.

Затем мы растянулись на кровати, чтобы еда хоть чуть-чуть улеглась в животе. Анна положила мне голову на плечо и, закинув на меня ногу, перебирала прядь моих волос.

— В жизни не была так довольна, — улыбнулась она.

Я выключил звук у телевизора. Во время обеда мы смотрели сводку новостей о цунами и были реально потрясены масштабом разрушений. Больше всего досталось Индонезии, число жертв там исчислялось десятками тысяч.

— Конечно, ужасно так говорить, когда погибло столько народу, но, если бы не цунами, мы до сих пор торчали бы на острове, — произнесла Анна. — И не знаю, как долго смогли бы продержаться.

— Согласен, — отозвался я.

Я протянул руку к ночному столику и включил радиоприемник с часами, настроив его на американскую музыкальную радиостанцию. Передавали «More Than a Feeling» группы «Бостон».

— Люблю эту песню, — вздохнула Анна.

Она прижалась ко мне еще теснее, и я обнял ее.

— Ти Джей, а ты уже успел до конца осознать, что мы живы и скоро снова увидим наших родных?

— Начинаю потихоньку.

— Который час? — спросила она.

— Начало третьего, — посмотрев на часы, ответил я.

— Значит, в Чикаго час ночи. Хотя какая разница! Наберу-ка еще раз номер Сары. В любом случае ни ей, ни родителям сейчас не до сна.

Анна села, потянулась за телефоном, перекинув через меня шнур.

— Попробую сперва позвонить по домашнему. — Она набрала номер и немного подождала. — Занято. Может, по сотовому ответит. — Она набрала уже другой номер и опять немного подождала. — Включена голосовая почта. Оставлю, пожалуй, ей сообщение. — Но затем, так ничего и не сказав, Анна повесила трубку. — Голосовой почтовый ящик переполнен.