На перекрестках фэнтези
Шрифт:
— Тут как может быть — есть лед, а его не видно, — рассуждал Хват. — Сейчас огнем его подтопим и проверим.
Пятясь по-рачьи, Хват добрался до стоящего неподалеку от дома стожка, выхватил оттуда большой пук сена, положил его на землю и поджег.
— Не поджигай по ветру! — строго сказал Сом. — Сейчас весь стог займется!
— А что же… Хоть видно будет, — прошептал Клен. — Такой пучок травы на речке зимой сожги — и не подтает лед.
Хват между тем выдернул из-за пояса ножик и принялся ковырять землю.
— Это
— Ну был бы лед, корка бы и сошла, — пояснил юноша. — Вот я сейчас порыхлю землю — будет скользко или нет?
Мужики только покачали головами. — Недаром тебя, Хватом прозвали, — заметил Медведь, взглянув на юношу с одобрением. — Соображаешь кое-что. Закончив работу, помощник кузнеца пригласил:
— Ну, кто хочет попробовать? Мужики не отпускали друг друга.
— Ты уж как-нибудь сам, — предложил Клен.
Хват осторожно приподнялся, поставил ногу на взрыхленную землю.
— Держит! — радостно сообщил он.
— Что ж нам теперь, всю деревню перепахивать? — прорычал Медведь.
Но тут Хват взмахнул руками, пискнул и рухнул на землю.
— Как ощущения? — заинтересованно спросил Удача.
— А какие ощущения, когда боком о землю грохнешься? — обиделся Хват.
— Нет, ну ты же говорил, стоять можно. А сам не устоял. Что — была земля, а потом лед стал?
— Не знаю… Вроде крошки ледяной под ногами почувствовал, — вздохнул молодой человек.
— Пойдем-ка с нами, мил человек, — предложил Хвату Медведь. — Вижу, соображаешь ты… Кудесника навестим…
— Уехал волхв, — сообщил юноша.
— Ну так помощник его остался, Тоже, говорят, неглупый парень. Может, найдет какое снадобье…
— Что он там найдет? — вспыхнул Хват. — Ему бы только ерунду всякую бормотать…
— Не скажи, — встал на защиту волхвов Удача. — А что ты Наума не любишь, давно слышал.
— Он не девка, чтобы я его любил, — еще пуще покраснев, ответил Хват. — А еще удивляюсь я: что Клен Потапыч на санях не ездит? У него ведь не одни сани дома. Лучший он специалист по саням!
— И правда! Сейчас на сани вся надежда! — ухватился за идею помощника кузнеца Клен. — Сейчас ведь без работы сижу… На бочки спроса еще нет, на сани — уже нет… Точнее, уже есть! А я тут гуляю с вами!
— Ну а я домой пойду. У хозяина на чердаке полозья были. Железные…
Хват собрался было ретироваться, но Удача оттолкнулся ногой от земли, и четверка мужиков плавно скользнула к юноше.
— И никуда ты не пойдешь, — объяснил несговорчивому молодому человеку Удача, кладя ему руку на плечо. — Сказано же — всем миром надо думать, как из беды выйти. Клена за санями отправим, а ты с нами отправишься.
— Так я не смогу с вами ехать!
— Почему это?
— Не умею.
— Научим, — приободрил Хвата Удача.
— Да и не хочется…
— Может, тебе вера
Хват поерзал, упер глаза в землю и изрек:
— В сочинениях Максимуса Грамотея прописаны повадки и обычаи рыбоптиц пингвинусов, живущих далеко на юге. Собираются они в стаи по несколько десятков, ерзают по льду и предаются разнузданным игрищам. В таком виде вы ровно пингвинусы эти… — А ты пингвинусов видел? — поинтересовался Удача, нисколько не обидевшись. — Я вот где только ни бывал, а не доводилось.
— Картинку в свитке рассматривал, — проворчал Хват.
— И нечего тогда привередничать, — подытожил Медведь. — Становись на место Клена!
Хват занял место в боевом построении, а Клен побрел в сторону своей избы — благо отсюда до нее было недалеко, — размахивая руками и чудом сохраняя равновесие.
Симеон-кудесник жил через три дома от кузнеца, в покосившейся избенке, которую и сам не хотел поправить, и мужикам не позволял. Из трубы над избой валил густой зеленоватый дым. Разглядеть что-то за маленькими подслеповатыми окошками не представлялось возможным.
— Кудесник! Эй, кудесник! — прокричал Удача.
— Да нет его, — тихо сказал Хват. — Это Наум печку топит.
— Эй, Наум! — позвал Медведь. — Выходи к нам! Какое-то время в избе было тихо, потом дверь со скрипом приоткрылась, и на пороге появился безусый юноша лет пятнадцати. На ученика чародея он походил мало. Разве что яркая красная рубашка с черными звездами выдавала в нем не обычного босоногого паренька, а помощника волхва. Придерживаясь за перила крыльца — волхв Симеон был пожилым, и перила кузнецу Силе позволил сладить добрые, — молодой человек спустился во двор.
— Чего надо, добрые люди? — опасливо взглянув на богатыря и его спутников, поинтересовался юноша.
— Не признаешь нас, Наум? — строго спросил Медведь.
— Признаю, Медведь Милославич. И тебя, Удача Мстиславич. И тебя, Сом Силыч. Не знаю только юношу, что с вами пришел…
— И я тебя, Наум, знать не хочу, — строго ответил Хват.
— Ай, ай, — покачал головой Удача. — Соседи, а дружно не живете!
— Нечего было дымное заклятие на уголь накладывать, — заявил Хват. — Чуть не задохнулся в кузне.
— Ты бы меня жирным пингвинусом не называл да не дразнился бы, когда Симеон-кудесник дождь вызывал, — не полез за словом в карман Наум. — А я и не жирный вовсе!
Действительно, Наум был скорее юношей худым и долговязым.
— Для пингвинуса — жирный, — ответил Хват. — Пингвинусы отличаются своеобразным изяществом, как писал Грамотей Максимус!
— Полно! — прикрикнул на юношей Удача. — Говори-ка, Наум, что за скользь на улицах?
— Какая скользь? — вскинулся Наум. — Где скользь?