На перекрестках фэнтези
Шрифт:
— А ты что, не знаешь? — прищурившись, спросил Медведь. — Земля скользкая во всей деревне…
Наум, не отрываясь от перил, попробовал ногой землю.
— И правда, — заявил он. — То-то я смотрю — что это вы друг за дружку хватаетесь… Словно пингвинусы…
Хват покраснел до корней волос, а Медведь покачал головой:
— Темнишь ты, юноша… Если не знал, что скользко, пошто в перила вцепился, как клещ?
— А мне учитель всегда советует: будь осторожней, под ноги смотри, — не моргнув глазом ответил Наум.
— И ты каждый раз вот так
— Всяко бывает, — осторожно ответил ученик кудесника. — Сегодня вот какие-то предчувствия одолели… Мы-то из рода знахарского, ведовского…
— И дым у тебя поэтому из трубы зеленый валит? — веско спросил Сом.
— Дым зеленый? — ахнул Наум. — А я и печку-то не топил… Не к добру!
Сказав это, он ящерицей юркнул обратно в избу, захлопнув за собой дверь. Послышалась какая-то возня, упал засов, и в избе все замерло.
— Сдается мне, напакостил волхвенок, — сквозь зубы процедил Медведь. — Странно он себя ведет…
— Если его кто-то внутри не поджидал, — заявил Сом.
— Не стал бы он обратно так спешить, кабы там враг был, — молвил Удача. — Может, испугался просто?
— Не просто, — сказал Хват. — Теперь вижу — не просто! Наверняка зелье колдовское разлил. Симеон-кудесник в отлучке, а этот недоучка расплескал настой дивный, учителем для других целей приготовленный, и на село порчу навел. Он только пакостить и умеет. Чуяли бы вы, как у меня уголь после его колдовства вонял! Маленькое окошко в избе — и голову не просунуть — приоткрылось, и оттуда послышался голос Наума:
— Лжа это! Ничего я не разливал, перед лицом светлого Сварога клянусь!
— Тогда почему в избе спрятался? — спросил Удача.
— Лиха опасаюсь, — ответил Наум. — А что до льда — не иначе Морозко виноват… Слыхали сказ про девицу, которую за вредный характер в холодный лес завезти хотели, да так и не завезли? У лошадей копыта разъезжались… Потому как Морозке та девица тоже была не нужна!
— Но летом ведь льда не бывает! — затянул старую песню Хват.
— А ты откуда знаешь? — спросил своего недруга Наум. — Может, лед скользит только потому, что его Морозко скользким делает? А есть и нескользкий лед. И скользь без льда.
— Как на масле? — предположил Удача.
— Вот именно. Как на масле, — подтвердил из окошка Наум. Хват отпустил мужиков, сорвал с головы шапку и грохнул ее оземь. И тотчас не устоял на ногах, плюхнулся на траву. Шапка заскользила в одну сторону, подмастерье кузнеца — в другую.
— Так нет же, — с земли заявил Хват. — Я тебе не дам людей обманывать! Ты нам своими байками голову не забьешь! Я тут кое-что придумал, Удача… Подсобишь мне?
— Так ты говори что, — усмехнулся в густую бороду богатырь. — Ежели бока кому намять — я всегда пожалуйста!
— Мы дело хитро поведем, — победоносно улыбнулся Хват. — Не может ведь быть, чтобы весь белый свет скользким стал?
— С трудом верится, — ответил Медведь.
— Стало быть, надо узнать, где скользь кончается!
— Зачем это? — подал
— А затем, чтобы знать, кого винить — тебя или Мурсулу Полоцкого, — ответил Хват.
Мурсула был шаманом у степняков, и все волхвы его очень недолюбливали. Поэтому Наум только скрипнул зубами и ничего не ответил.
— Пошли куда глаза глядят, — предложил Хват. — Чувствую я, будет этой глади без льда конец.
— Ну пошли, — согласился Удача. — Где скользь кончается, там и враги могут быть… Тут и я пригожусь!
Вновь встав в четверку, мужики заскользили по улице.
— Ты из избы-то не выходи, — приказал Хват Науму. — Мы еще вернемся!
Ученик волхва не ответил.
— Куда он денется! — усмехнулся в бороду Медведь. — Разве что сквозь землю провалится…
Мужики скользили вдоль улицы, оглядываясь по сторонам. Все было как прежде. Только народ прятался в избах.
Вот и плетень за крайней от леса избой. Тропинка вильнула среди огородов, повела через лес в малое поселение Корявые Кнутовищи.
— И здесь скользко, — разочарованно вздохнул Хват.
И тут мужики посыпались друг на друга, отчаянно ругаясь и обдирая ладони о землю.
— Твердо! — заорал помощник кузнеца, хотя все уже ощутили это на собственных боках.
— Нескользко, — подтвердил Медведь, поднимаясь и отряхиваясь. — Это ж надо — по твердой земле и трудно ходить…
Действительно, привыкнув скользить, не так уж просто было приноровиться ступать, как обычно.
— Выходит, заговор только на деревне, — похлопал Хвата по плечу Удача. — Да, набедокурил кто-то… Ну что ж… Пойдем вокруг обойдем. Может, враг какой и притаился. Мы с Медведем впереди будем. А вы с Сомом сзади идите. Следите, где скользь кончается.
— Ладно, — кивнул Сом.
Побрели вдоль границ незримого круга. То, что это круг, стало ясно, когда одолели сажен триста. Удача и Медведь, как опытные следопыты, крались впереди. Сзади, не скрываясь, шли Сом и Хват, длинной веткой проверяя, где кончается скользкая земля.
В высоких ветвях стрекотали пестрые сороки. Скользь на земле им никак не мешала, но птицы чувствовали беспокойство мелких зверушек и людей и, по своему беспокойному сорочьему характеру, волновались сами.
Обошли уже четверть круга, когда Медведь неслышно вернулся назад и сделал знак, чтобы Сом и Хват остановились и помалкивали. В тишине откуда-то из лесу стали слышны отчетливые причитания:
— Ой, злая доля, проклятые лесовики… Вай, бехбен мурташ… Разведчики замерли. Неужели им повезло так быстро? С другой стороны, и Удача, и Медведь были способны в ратном деле и следопытстве, знали, откуда можно ожидать нападения на деревню. С севера и с запада — буреломы непролазные, где и в одиночку не пройдешь. А если крупным отрядом — удобнее всего заходить со стороны Пожарной прогалины, где лес молодой, тропинок много. Непонятно было, конечно, кто причитает и по какому поводу. Но ясно — не свой. А любой чужак в такой ситуации более чем подозрителен!