На пороге соблазна
Шрифт:
Фыркнула, вернулась в коридор и щёлкнула замочком на цепочке. Дверь тут же распахнулась, Ник перешагнул через порог и навис надо мной угрожающей скалой. Он был таким же высоким, как и Димка, но за счёт более широкого разворота плеч казался крупнее… и опаснее. Резкие черты лица не делали его внешность отталкивающей, в какой-то степени даже наоборот, а вот темные глаза, сейчас чуть прищуренные, невольно вызывали какую-то странную оторопь. В них было слишком много… разума? Обладатель подобного взгляда точно не поверит в сказочку про разовые покатушки на одолженной тачке.
Хьюстон, у нас
— Доброе утро, — смело посмотрела я на него, чуть запрокинув голову. — Кофе не предлагаю, очень не хочется, чтобы ты задерживался.
— Я бы и не согласился, — дёрнул он уголком губ, выражая свое презрение. — Слишком высок риск отравиться.
— Поразительная смекалка. — Я скрестила руки на груди и приподняла брови в немом требовании сказать уже то, что привело его ко мне. Никита сузил глаза и сделал крошечный шаг, пытаясь оттеснить меня к стене, но я ловко отпрянула в бок, бедром прижавшись к тумбе. — Не стоит, Никита. Будет больно.
По лицу парня на мгновение пробежала тень удивления. Он или не ожидал моего спокойствия, или оказался к нему не готов. Несмотря на то, что он ввалился ко мне в квартиру, я все ещё контролировала ситуацию, занимая позицию сильного. И плевать, что он мужчина, выше и тяжелее меня, и при желании мог бы одним щелчком сбить меня с ног. Во всяком случае, он так думал, а я не спешила его разубеждать, ограничившись лишь небольшим намеком.
— Ладно, — кивнула, когда потеряла терпение ждать, что незваный гость начнет, наконец, говорить. — Тогда давай так. Чего ты от меня хочешь?
Он размял шею, непрерывно вглядываясь мне в глаза. Затем огляделся, безошибочно определил, где находится кухня, и жестом пригласил пройти вперёд. Это в мои планы не входило. Пропускать Ника дальше коридора… Попахивало идиотизмом, а идиоткой я себя все же не считала.
Никита усмехнулся и, пока я прикидывала, как уже закончить этот театр абсурда, прошел на кухню. Сразу раздался щелчок электрического чайника, хлопнули дверцы шкафов, зазвенели кружки. Я в возмущении топнула ногой и распахнула дверь пошире, прожгла взглядом спину невозмутимого нахала и потребовала:
— Или говори, зачем пришел, или проваливай.
— Как можно пить это растворимое дерьмо?
Зашипев, я пересекла кухню и вырвала из рук Ника банку с кофе:
— Это дорогая марка и, между прочим, очень любима Димой. Для него и покупаю! И, помнится, кто-то опасался яда…
Никита хмыкнул и спокойно продолжил свои манипуляции с кружками.
— Наливаю же я. Тебя к посуде и воде не подпускаю, плеваться тоже не позволю, — невозмутимо ответил он.
Потрясающая самоуверенность! Так и чешутся руки сбить с мерзавца спесь. Я дождалась, когда он наполнит кружки кипятком, и с непередаваемым удовольствием произнесла:
— Я не пью кофе. Тем более, с такими людьми, как ты.
Он взял одну из кружек, принюхался, скривился, сделал осторожный глоток, еще сильнее скривился и подытожил:
— Пить можно. Садись, — качнул головой в сторону стула.
— Постою.
Ник пожал плечами и уселся за стол, вытянув вперед длинные ноги, затянутые в светлую джинсу. Смерил меня нечитаемым взглядом, покачал головой и потребовал с мерзкой улыбочкой на губах:
—
Я вскинула брови и прислонилась спиной к холодильнику. Демонстративно поджала губы, чтобы показать, насколько не желаю ввязываться в этот разговор. Ник, выждав минуту, достал из кармана пачку сигарет, щелкнул бензиновой зажигалкой и с удовольствием затянулся, сразу же выпустив струю дыма в мою сторону.
С вызовом. И с уже успевшей мне надоесть ухмылкой.
Испытывал, гад.
Повернувшись, достала из шкафчика пепельницу и подтолкнула ее к Нику. Керамическое донышко проскользило по гладкой столешнице и с тихим звоном столкнулось с кружкой.
Ник щелкнул ногтем по сигарете, сбивая пепел, покачал головой и вновь затянулся. В повисшей тишине я слышала треск тлеющей бумаги.
— Ладно, — проговорил он, резко став серьезным. — Давай начнем. Почему мой друг не знает, чем занимается его любимая девушка?
— Это не твое дело.
— Так мы с тобой ни к чему не придем.
— Никита, мне правда жаль…
— Мою машину мы обязательно обсудим, не переживай, — махнул рукой он. — Сейчас меня интересует, с кем связался Димка.
— Я повторяю — это не твое дело.
— Сколько стоит твоя тачка? — плотоядно улыбнулся этот… этот… — Кусков шестьдесят зелеными? Это минимум, без учета прокачки, верно? И откуда у обычной студенточки, — обвел он взглядом довольно скромную обстановку моей съемной квартиры, — такие бабки? Я мог бы предположить, что Дима подарил, вернее, его отец, но про машину он не знает… Осталась от предыдущего папика?
Щеки опалило огнем, а ладони сами сжались в кулаки. Оттолкнувшись от холодильника, я уперлась руками в стол и наклонилась вперед, всматриваясь в глаза самоуверенного гаденыша, который почему-то думал, что вправе задавать мне такие вопросы.
— Я не знаю, откуда ты, родимый, вылез, но разговаривать со мной подобным образом не позволю, — отчеканила, не разрывая зрительный контакт. В глазах парня плясали смешинки, ему нравилось, что удалось вывести меня из себя. — Поверь, не будь ты другом моего парня — вышвырнула бы тебя из квартиры и имени не вспомнила. Тачку ты проиграл по своей глупости, твои терки с Маем меня не касаются, правил заезда я не нарушала, так какие ко мне могут быть претензии? Секреты мои интересны стали? — Я угрожающе улыбнулась и выпрямилась. — Они тебя не касаются, дорогуша. Хочешь рассказать о тачке и гонках Диме? Валяй. Я найду, как объясниться. Но потом сделаю все, лишь бы убрать помеху с дороги. А ты должен помнить — подобное мне удается превосходно.
Мне бы хотелось думать, что этот спич произвел на недоумка впечатление, но… Он даже бровью не повел. Продолжил прожигать меня изучающим взглядом, от которого мороз по коже шел. Чувствовала себя лабораторной мышью, распятой на подносе под занесённым уверенной рукой скальпелем.
Чтобы хоть как-то замаскировать накатившее волнение, вырвала у Ника почти дотлевшую сигарету, затянулась, обжигая пальцы, и бросила окурок в его все ещё полную кружку. Несколько мелких коричневых капель осели на черной футболке. Ник смахнул их, поморщился, глядя на мокрые пятна, и открыл рот, чтобы ответить, но я жестом заставила его замолчать: