Шрифт:
НА ПОРОГЕ ВОЙНЫ
Первые дни в наркомате оборонной промышленности
И вот я снова в Москве. В тот же самый день я встретился с Тевосяном.
Я не виделся с ним более года. За это время Тевосян почти не изменился, только в его черных выразительных глазах отражалась та нервная и полная напряжения жизнь, которой он жил все это время. Себя он не жалел и даже в самые трудные дни неизменно думал и заботился о других.
Таков уж был его характер. И люди, с которыми он сталкивался, хорошо это понимали и чувствовали. Он никогда не понуждал их к работе, он умел заразить их собственной жаждой деятельности. Он никого не поучал – он советовал; никого
В те годы трудно было с кабельной продукцией. Вспоминаю, как Тевосян, уже будучи наркомом, позвонил начальнику главка электропромышленности, занимавшемуся этим производством.
– Хочу подъехать к вам и разобраться с нашими заказами.
– Иван Тевадросович, зачем же вы ко мне поедете, я к вам приеду, скажите только когда и куда?
– Кабель-то нам нужен! – смеясь, говорил ему Тевосян
– Нет, все-таки я к вам приеду, – чувствуя неловкость, настаивал начальник главка.
– Чего же вы гостей не хотите принимать?
Появление наркома в кабинете у начальника главка сразу же перевело разговор совершенно на другой уровень и придало всему этому обсуждению особый колорит. «Раз сам нарком приехал – значит, дело действительно очень важное и серьезное – мы знаем, как он занят», – говорили работники Главэлектропрома.
…— Ну вот, теперь мы и судостроителями с тобой стали, – пожимая руку и улыбаясь, сказал Тевосян.
– Почему мы? О том, что тебя назначили в судостроение, я знаю, но при чем тут я?
– Принято решение о создании флота пяти морей и океанов. Создано специальное управление по производству брони. Тебе придется работать в этом управлении. Начальник управления и главный инженер назначены – они тебе известны.
И Тевосян назвал мне их фамилии.
– А что же я там буду делать?
– Ты – заместитель начальника Главного управления по научно-исследовательским работам. Дело это новое, придется много экспериментировать. В управлении будут сосредоточены все работы по броневой защите, все типы брони различного назначения. Но меня больше всего волнует организация производства судовой брони, – сказал Тевосян. – Здесь сконцентрированы основные трудности. Для ее производства требуется создать большие производственные мощности – реконструировать некоторые заводы и, вероятно, построить новые. Нужно будет приобрести много уникального оборудования. Мы пробовали подсчитать, чем, как говорится, все это пахнет. Объем работы получается колоссальный. Достаточно сказать, что вес одной готовой броневой плиты для линкора достигает семидесяти тонн. Для того чтобы изготовить такую плиту, как ты знаешь, необходимо иметь стальной слиток весом более полутораста тонн. Следовательно, необходимо прежде всего овладеть техникой отливки таких крупных слитков броневой стали. Затем слитки надо ковать – потребуются прессы.
– Мощностью до пятнадцати тысяч тонн, – вставил я.
– Вот именно, – подтвердил Тевосян. – Нам необходимо достать такие прессы. Как ты знаешь, у нас в стране их нет. Овладеть техникой ковки крупных слитков.
– Дальше – прокатка, и потребуются мощные бронепрокатные станы, – подхватил я.
Он продолжал, засмеявшись:
– Затем механическая обработка. После – термическая обработка. И все это совершенно новое для нас дело. Я тебе советую: не теряй зря времени и садись за изучение военного кораблестроения. Я уже начал кое-что штудировать. – Он назвал мне несколько книг; ни они, ни их авторы не были мне знакомы. – Нам теперь надо знать военный корабль так же, как морячки его зпают, иначе трудпо будет работать. Никто с тобой считаться не станет, если ты не будешь знать дела. Так что придется снова засесть за книги… Кстати, ты давно в отпуске был?
– Три года назад.
– Советую сперва пойти в отпуск, набраться сил и тогда уже приступать к работе. На отдыхе можно будет и почитать. Все равно делать-то нечего будет.
Я решил последовать этому совету. Пока мне оформляли отпуск и доставали путевку в санаторий, интенсивно знакомился с совершенно новой для меня отраслью производства и новыми людьми.
В эти дни я часто встречался с Тевосяном. После перехода из Главспецстали в Наркомат оборонной промышленности он впачале был начальником Главного управления по производству брони, но затем его назначили главным инженером управления военного кораблестроения. Это многих изумило: металлург – и вдруг главный инженер по кораблестроению. Если бы он стал начальником главка – это еще куда ни шло. Начальник главка лицо административное, главный же инженер должен решать все технические вопросы. Но скоро разговоры смолкли – Тевосян был утвержден начальником этого главка, а затем заместителем наркома. Те дни, когда Тевосян был главным инженером, он использовал для детального ознакомления с техникой судостроения. Его стол был завален книгами, справочниками, альбомами военных кораблей.
Как-то Тевосян, показывая на книги, сказал:
– Не думал, что вновь придется к зачетам готовиться. Но это более серьезно, чем сдать любой зачет. Завтра заседание в Морском штабе – будет рассматриваться план производства военных кораблей. Там экзаменаторы куда строже, чем были у нас в Горной академии.
– Ты у наркома был? – спросил он меня.
– Нет.
– Рухимович сказал мне, что собирается с тобой поговорить. Знакомиться будет. Он ведь тоже здесь новый человек. Ты его должен помнить по Горной академии – он нам в свое время крепко помог.
И Тевосян напомнил мне давно минувшее.
В 1922 году Главпрофобр, руководивший всеми высшими учебными заведениями, намеревался закрыть Московскую горную академию – трудно было обеспечить все вузы топливом, а студентов – питанием. Отстаивать тогда Горпую академию стали сами студенты. На общем собрании партийной организации было решено направить студентов в те организации, откуда они пришли в академию.
– Нельзя допускать, чтобы академию закрыли, – кричал студент Володя Уколов. – Надо ехать на места – в Баку, в Грозный, в Горловку и просить нефтяников и горняков оказать нам помощь. Им ничего не стоит послать несколько вагонов угля или цистерну-две нефти. А нам этого на год хватит. Пошлите меня в Донбасс к Рухимовичу. Я знаю, он не откажет. Это настоящий большевик.
Рухимович в то время работал в Донбассе. Его работу высоко оценил В.И. Ленин. Выступая на IX Всероссийском съезде Советов, В.И. Ленин с большой теплотой сказал тогда, что Рухимович работал «с чрезвычайной преданностью и чрезвычайным успехом».
– Рухимович поможет, – с большой убежденностью сказал Уколов и добился того, что его направили тогда в Донбасс.
И действительно, Рухимович помог. Из Донбасса в адрес Московской горной академии пришло несколько вагонов угля. Это в те годы было таким подспорьем, что вопрос о закрытии академии был снят с обсуждения…
– Может быть, нам и не удалось бы стать инженерами, если бы Рухимович тогда нам не помог, – в каком-то раздумье произнес Тевосян. – Так что с его помощью мы инженерами стали, ну, а теперь при его содействии судостроителями будем.
…У Рухимовича мне довелось побывать всего один раз, но даже это единственное посещение запомнилось.
Когда я вошел к нему в кабинет, он поднялся с кресла и, протягивая руку, произнес:
– Садитесь, – и сам сел, но не за свой рабочий стол, а в торце длинного стола, за которым происходили заседания коллегии наркомата. – Вашему управлению поручается делать броню. Дело это для нашей страны новое. Хотя мы и производим броневые стали, но это не то, что нам нужно. Необходимо будет поставить серьезные исследования и создать те типы броневой защиты, которые нам необходимы для военных кораблей, танков, строительства оборонных рубежей и, может быть, даже для авиации. Вы знакомы с этпм производством?