На распутье
Шрифт:
Всё это открывало перед российским крестьянством дополнительные возможности не только для хозяйственного, но и социально-политического манёвра в интересах осознанного приспособления к меняющимся условиям жизни и труда. Но, в то же время, этот дуализм (индивидуалист и коллективист) крайне затруднял им выбор между этими двумя их сущностями31. Как жертвовать одним во имя другого? Без острой нужды или внешнего воздействия (экономические, морально-психологические, политические факторы), в привычных условиях ведения своего хозяйства, крестьянину на такой шаг пойти было трудно.
То же можно сказать и о крестьянине-общиннике, который в условиях капитализма не только стихийно влечётся к капитализму, но и увлекается им силой обстоятельств, создаваемых политикой государства. Социалистический потенциал его слабеет, замирает, исчезает. Но в условиях разрушения капитализма и развития социалистических отношений в обществе, ситуация меняется. Он не только втягивается в
Обусловленная определёнными рамками, ограниченность крестьянского социализма очевидна. Однако, с точки зрения вовлечения этой части крестьянства в процессе строительства социализма, она не имеет решающего значения. Социалистический потенциал облегчал дело интеграции крестьян в формирующееся социалистическое общество. Конечно, нет и речи о каком-либо автоматизме или «стихийности» в реализации общинным крестьянством своего социалистического потенциала, проявлявшегося в стихийном влечении к социально справедливой организации жизни и коллективного труда32. Для реализации его также требовались необходимые усилия революционеров, взявших в свои руки государственную власть: соответствующая пропаганда и агитация среди крестьян, приемлемая политика, материально-техническое обеспечение повышения эффективности труда и улучшения условий жизни крестьян.
В условиях капитализма их частнособственнический инстинкт и интерес, безусловно, доминировали над тем коллективизмом, который ещё не был истреблён в российском крестьянстве. В условиях социалистического переустройства общества коллективизм крестьянства получал возможность развиться и оказать всё возрастающее влияние на социально-экономическое и политическое поведение советского крестьянства. Осознание этого позволяло вернуться к вопросу о возможности использования для вовлечения массы крестьян в процесс социалистического строительства, наряду с «торгашеской» кооперацией, кооперации производственной.
Для того чтобы практически учесть те выводы, которые следовали из «подсказки» К. Маркса, И. В. Сталину достаточно было учесть социалистический потенциал значительной части советского крестьянства и, соответствующим образом скорректировать политику, формируемую в рамках концепции пролетарской революции. Всего лишь! Но это было очень много.
Что в практически-политическом плане давало признание социалистического потенциала у крестьянства? Оно вело к мысли о его принципиальной готовности в ходе социалистической революции – как пожертвовать капитализмом33, так и способности к участию в переустройстве жизни общества на социалистических началах. Но если оно в принципе не против такого переустройства общества, если оно потенциально заинтересовано в таком развитии (не ради идеи, ради улучшения своего жизненного положения!), значит, оно может пойти на относительно большие жертвы ради этого. И не выступить всей огромной массой своей против политики коллективизации, даже в том случае, если будет испытывать на этом пути значительные трудности. Такого восстания крестьянства история коллективизации не знает.
Такие, или подобные им, соображения позволяли И. В. Сталину смелее ставить и реализовывать задачи, направленные на коллективизацию крестьянских хозяйств. Такие представления позволяли и требовали по-новому взглянуть на возможности коллективизации и «переступить» через опасения крестьянства, которые имело место в ленинской концепции решения аграрно-крестьянской проблемы социалистической революции.
Оценивая то, что говорил и писал И. В. Сталин, а также инициированные им практические меры, направленные на проведение коллективизации, можно примерно так сформулировать суть его позиции: коль скоро крестьянство заинтересовано в переходе к социалистическим методам ведения хозяйства и в установлении социалистических общественных отношений, то ради собственных интересов, а не интересов рабочего класса, оно может и должно пойти на максимальную мобилизацию всех своих сил для успешного завершения процесса социалистического преобразования советского общества. Значит, крестьяне могли и должны были пойти не только на «торгашескую», но и на производственную кооперацию, на коллективизацию сельскохозяйственного производства, поскольку она позволяла обеспечить как их собственную социальную эволюцию и улучшение жизни, так и открывала возможность решения проблемы накоплений финансовых средств для осуществления технической реконструкции народного хозяйства, а также создавала внутренний рынок, необходимый для индустриализации страны, в т. ч. и сельского хозяйства.
Так начинал рождаться план массовой коллективизации, план революции «сверху», план второй социалистической революции в России, на этот раз – в деревне.
Вести строительство социализма в СССР приходилось в условиях жёсткого противостояния капиталистическому миру, который, к тому же, не «горел желанием» поделиться своими научно-техническими достижениями с первым в мире социалистическим государством, намеренным всячески способствовать развитию мировой
Подобные оценки мы находим и у В. И. Ленина. В декабре 1920 г., когда вся мера разрухи страны в результате Гражданской войны ещё не была полностью оценена и осознана, когда Ленин надеялся на быстрое осуществление плана ГОЭЛРО, он признавал: «Америка и другие капиталистические страны растут в своей экономической и военной мощи дьявольски быстро. Как бы мы ни собирали свои силы, мы будем расти несравненно медленнее» (выделено авт. – B.C.)35. Вот так! Все мыслимо высокие темпы развития, по мнению Ленина, были бы всё равно меньшими, чем в развитых капиталистических странах! Ограниченность темпов развития революции диктовалась не только разрухой, технической и культурной отсталостью страны, но и невозможностью увеличивать нагрузку на крестьян как из-за низкой эффективности их мелкого единоличного хозяйства, так и ввиду угрозы разрыва классового союза с ними. Так думал В. И. Ленин до перехода к новой экономической политике, а после перехода к ней он не раз говорил, что теперь двигаться вперёд придётся медленнее36: «…вопросы хозяйственного строительства приобретают для нас значение совершенно исключительное. На этом фронте мы должны одержать победу медленным, постепенным – быстрым нельзя, – но неуклонным повышением и движением вперёд»37. По его оценке, относящейся к ноябрю 1922 г., низкие темпы развития будет сохраняться примерно до 1927 г., возможно, и более38.
Известно, что Троцкий, агитируя за высокие темпы роста промышленности, никак не связывал их с темпами социалистического преобразования советского общества. Зиновьев и Каменев высокие темпы экономического развития считали желательными, но недостижимыми. Бухарин прямо говорил о необходимости и допустимости развития «черепашьими темпами».
За высокие темпы роста экономики с развёрнутой программой их обеспечения первым выступил И. В. Сталин. Своего рода социально-политическим ключом к решению этой программы послужили оценки, выводы и предложения К. Маркса относительно социалистического потенциала российского крестьянства, т. е. абсолютного большинства населения огромной страны. Они дали Сталину то, чего не успел теоретически и политически наработать В. И. Ленин. Надо было только правильно оценить огромный потенциал этих выводов К. Маркса для российской социалистической революции, правильно соединить с богатством ленинского теоретического и политического наследия и на этой основе дать собственные решения проблемам, которыми не могли практически заниматься ни В.И Ленин, ни, тем более, К. Маркс. И. В. Сталин сделал это.
Оценки И. В. Сталиным социалистического потенциала советского российского крестьянства и его взгляды на перспективы отношений с ним настолько отличались от принятых ранее в партии, что позволяют говорить о начале глубокой переработки им плана строительства социализма в СССР, намеченного и разрабатывавшегося В. И. Лениным, на основе творческого соединения результатов анализа опыта революции, сделанного В. И. Лениным, и идей К. Маркса.
Новую концепцию социалистической революции от ленинской отличала, в первую очередь и в основном, иная (присущая К. Марксу) оценка социалистического потенциала российского крестьянства. А от высказанных К. Марксом идей о социалистической революции в России новая концепция отличалась сочетанием первой (пролетарской) и второй (условно, «общинно-крестьянской») схем социалистической революции, т. е. разработкой проблемы их сочетания, которую К. Маркс едва обозначил. Не мог он в 1881 г. сказать больше того, чем написал в черновиках письма В. Засулич. Сталин же опирался на богатейший опыт российской социалистической революции. Развился капитализм, сельская община не исчезла. Имелась возможность и появилась необходимость органично сочетать пролетарский социализм с социалистическим потенциалом российского крестьянства. Потенциалы во многом разные, требующие согласования не только в политике (на уровне межклассового союза, например), но и организации взаимовыгодного сотрудничества в социально-экономической сфере. Здесь были скрыты новые, неведомые прежде, возможности для развития социалистической революции в СССР, но здесь же лежал огромный пласт практических проблем, над которыми не задумывался ни К. Маркс, ни В. И. Ленин.