На росстанях
Шрифт:
Бабка вначале хотела обидеться — ей показалось, что учитель насмехается над ней. Но она сдержалась и только с укоризной проговорила:
— Ну, если вы не верите картам, то нечего вам и ворожить.
— Милая бабка Параска! — горячо сказал учитель. — Верю я или не верю, это не важно. Главное в том, что мне интересно послушать такую славную и умную ворожею, как ты.
Бабка была совершенно обезоружена, а Лобанович еще добавил:
— А если я посмеялся над бубновым королем, ты на это махни рукой. Рыжий балбес мрачного вида! Я только подумал: кто же из высокого начальства мог принять вид бубнового короля? И сам себе ответил: это наш директор народных училищ,
Бабка Параска не могла удержаться, слушая веселые шутки учителя, а сама рассмеялась. А затем, резко переменив тон, серьезно сказала:
— Вот вы смеетесь и меня рассмешили, это и есть тот добрый знак, что с вами ничего плохого не случится.
И как бы в подтверждение этих слов и ворожбы бабки Параски на следующий день Лобановичу принесли довольно объемистый пакет. Лобанович вытащил из конверта бумагу, в которой за подписью директора народных школ Менской губернии Акаронки выражалась благодарность учителю верханской школы Лобановичу за образцовую подготовку учеников к экзаменам.
XXXI
Возвратись из Микутич, Лобанович не раз вспоминал знакомый хутор, Антонину Михайловну и свою ученицу Лидочку. Нужно все же зайти к ним и так или иначе закончить занятия, довести дело до конца. Ведь нельзя же не учитывать того обстоятельства, что не сегодня-завтра его, Лобановича, из школы уволят. В этом он нисколько не сомневался. Не поможет и благодарность дирекции народных школ. Сообщение полиции о нелегальном собрании учителей в Микутичах, как видно, еще не дошло до высокого начальства. Это высокое начальство всякий раз, когда о нем думал Лобанович, вызывало в памяти ворожбу бабки Параски, а мрачный директор народных школ Акаронка напоминал сердитого бубнового короля. Интересно, как отнесутся к учителю мать с дочерью, когда узнают, что он без службы?
На третий день после возвращения из Микутич Лобанович направился на хутор по хорошо знакомой дороге. Поравнявшись с тем леском, где когда-то попались ему боровики, учитель свернул с дороги, побродил по лесу, а затем присел на гладко спиленный дубовый пень. В лесу было так хорошо и так спокойно, что даже неприятное событие, занимавшее учителя все эти дни, отступило на задний план. Да с ним Лобанович уже свыкся, оно сейчас в прошлом. А жить надо сегодняшним и завтрашним. Что будет дальше? Ну, уволят из школы. Куда же он двинется и что будет делать?
Лобанович вышел из лесочка. "Что сказать Лидочке и ее матери и как сказать?" — спрашивал он себя.
Вот и поворот на хутор Антонины Михайловны. Лобанович шел среди полей, засеянных озимой рожью и яровыми. По сторонам узкой, малонаезженной дорожки среди разных трав и цветов буйно рос и уже вызревал пахучий тмин — приправа многих крестьянских кушаний. И сама узенькая дорожка, и придорожные травы и цветы, и этот душистый тмин напоминали Лобановичу теперь уже довольно далекое детство, когда он ходил по таким же тропинкам с матерью или один и не носил в сердце никаких забот… Эх, счастливая, невозвратная пора!
Лидочка почему-то была уверена, что сегодня к ним придет учитель. И тот сон, который приснился ей в Эту ночь, как объясняли деревенские женщины, означал гостя. А снилось ей, что какой-то страшный жук бился в стекло окна, намереваясь залететь в хату и укусить Лидочку. Если сон про жука действительно означает приход Лобановича, то Лидочка на жука совсем не злится. Кто же для нее может быть лучшим гостем, чем молодой учитель! Всех остальных она и за гостей не считает. В эти дни, сидя одна над учебниками, Лида часто думала о Лобановиче. Она и сама не могла бы сказать, что это были за думы. Он просто стоял перед глазами, то ласковый и добрый, то серьезный и, казалось, немного сердитый. Не выходил из памяти и тот случай, когда он осторожно, крадучись подошел к полотняной занавеске, за которой лежала Лида, наклонился над ученицей, стоял и думал, жива она или умерла.
Несколько раз выбегала Лида во двор, выбирала удобное местечко, откуда хорошо был виден поворот на их хутор, и смотрела, не идет ли учитель. "И не потому, что очень хотела видеть его, — говорила она себе, — а просто так: должен же наконец он прийти!" Тем не менее, поглядывая на дорогу, Лида озиралась по сторонам: ей все казалось, что соседи догадываются, зачем она глядит на дорогу, кого выглядывает. А когда и действительно она увидела знакомую фигуру учителя, сердце Лидочки забилось сильнее. Хотелось, как прежде, побежать ему навстречу. Но нет, этого она не сделает! Ведь что подумает мать и что скажут люди? Как молодая козочка, юркнула она в хату. Хорошо, что там не было матеря, иначе она заметила бы волнение своей дочери. Самое лучшее — сесть за стол, углубиться в учебники и ни на кого не обращать внимания. Она вытащила из ящика учебники, развернула один и стала читать одними только глазами. Если бы кто-нибудь спросил, что она читает, девушка не смогла бы ответить. Она даже не видела букв, так как думала совсем о другом. К счастью, она быстро спохватилась и только теперь увидела, что развернула учебник географии. Ну, все равно, география тоже нужная вещь. Глядя в книжку, она думала, где сейчас должен быть учитель. Что-то долго его нет… Ну что ж, нет — пусть и совсем его здесь не будет.
Но вот стукнула дверь в сенях и Лида услышала знакомые, размеренно-неторопливые шаги. Еще мгновение — и порог хаты переступил тот, кого она ждала.
— О, какая молодчина моя Лидочка! — воскликнул Лобанович, остановившись возле двери. — Учебников из рук не выпускает! Ну, день добрый, Лидочка!
Учитель подошел к столу и поздоровался с Лидой.
— А я знала, что вы сегодня придете, — сказала Лида. Ей хотелось рассказать про жука, который приснился ей в эту ночь, но она сдержалась: ведь ставить в один ряд жука и учителя неудобно, учитель может обидеться.
— Откуда и как ты могла знать, что я приду сегодня?
Лида смутилась, опустила глазки, а затем взглянула на учителя.
— Знала — и все, — ответила она, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.
— Ну, а вчера ты думала, что я приду? — допытывался Лобанович.
"Зачем я допрашиваю ее?" — промелькнула у него мысль.
Лида снова опустила глаза.
— Думать думала, а ждать не ждала, — призналась она и глянула учителю в глаза.
"А все же она славная", — подумал Лобанович.
В хату вошла Антонина Михайловна. Ласковая улыбка, заигравшая на ее губах и открывшая щербатый рот, свидетельствовала о том, что Антонина Михайловна рада видеть учителя, которого уже около недели не было здесь. Она приветливо пожала ему руку. Ее темные глаза загорелись дружелюбным огоньком. В эту минуту она была даже красивой. Антонина Михайловна присела на скамеечку возле стола.
— А мы уже и затосковали здесь без вас, — начала она.
Лида немного смутилась и опустила головку. Видимо, она боялась, как бы мать не сказала чего-нибудь лишнего об их интимных разговорах.