На шхерахъ

Стриндберг Август Юхан

Одинъ разъ ночью разграбили его погребъ. Говорили, будто это сдлали эстонцы.

Была ясна цль его выжить. Но теперь ему не хотлось уступать. Онъ не жаловался и все переносилъ молча.

Теперь, когда онъ, дйствительно, былъ окруженъ врагами и окончательно порвалъ съ мстными жителями, оставившій было его страхъ сталъ овладвать имъ еще сильне.

Онъ плохо спалъ по ночамъ и пытался регулировать свои сновиднія, подвергая себя сильному внушенію. Передъ сномъ онъ внушалъ себ иногда, что онъ оторвавшійся буй, гонимый моремъ въ вчныхъ поискахъ берега. И во сн онъ безсознательно прислонялся къ спинк кровати,

чтобы чувствовать около себя что-нибудь, хотя бы неодушевленный предметъ. То вдругъ ему приснилось, что онъ плыветъ въ воздух и не можетъ ни подняться вверхъ, ни опуститься внизъ. Когда онъ очнулся посл припадка, оказалось, что онъ крпко сжимаетъ бывшую подъ его головой подушку,

Его стало посщать воспоминаніе о своей умершей матери. Ему часто казалось, что онъ маленькій и спитъ у нея на груди. Душевная жизнь, повидимому, шла на убыль. Имъ овладли мысли о его матери-родительниц, стоящей у перехода отъ безсознательной жизни къ сознательной, утшительниц и заступниц, и въ душ всплывали дтскія мысли о возможности увидться съ матерью въ другой жизни. Первоначальная мысль о самоубійств обратилась въ непреодолимое тоскливое желаніе разыскать свою мать гд-то въ иномъ мір, въ который онъ не врилъ.

Наука оказалась безсильной передъ погибающимъ духомъ, утерявшимъ интересъ въ жизни. Мозгъ долго сражался и усталъ. Фантазія стала работать безъ регулятора.

Онъ еще ходилъ, когда пришелъ сочельникъ, по лъ мало и на ночь выпилъ эфира. Теперь жизнь ему была противна, и онъ смялся надъ своими прежними стремленіями. Протекавшая въ комнату вода испортила его книги и бумаги. Металлическія части приборовъ покрылись зеленью и ржавчиной.

Онъ вовсе пересталъ заботиться о себ: борода. у него отросла, волосы были въ безпорядк, онъ сталъ бояться воды. Блья онъ уже давно не давалъ въ стирку, не замчалъ грязи. На плать не было пуговицъ, сюртукъ спереди былъ весь залитъ, и въ пятнахъ, руки, державшія ножъ и вилку, ему не повиновались.

Когда онъ какъ-то вышелъ изъ дому, вокругъ него собрались дти, смялись надъ нимъ и кричали ему вслдъ бранныя слова. Въ другой разъ. утромъ снова собралась вокругъ него толпа дтей. Кто-то дернулъ его за сюртукъ. Когда онъ обернулся, въ него швырнули камнемъ. Камень разбилъ ему подбородокъ такъ сильно, что пошла кровь. Онъ расплакался и сталъ просить дтей не трогать его.

— Убирайся вонъ, сумасшедшій! — кричали они. — А то мы тебя отправимъ въ богадльню.

И они принялись швырять камни. Тутъ вышла. изъ дома служанка Эмана и оттаскала мальчишку за волосы. Потомъ подошла къ Боргу и вытерла ему передникомъ кровь на лиц.

— Бдный ты мой, — сказала она.

Онъ прижался головой въ ея полной груди и сказалъ:

— Я хотлъ бы уснуть у тебя.

— Какъ теб не стыдно, — крикнула двушка, оттолкнувъ его.

— Что же ты подумала? Эхъ!

Нсколько дней спустя, вечеромъ прибжала къ Боргу служанка Вестмана и попросила господина доктора прійти въ нимъ и посмотрть на хозяйку — она умираетъ.

Просьба показалась Боргу нсколько неожиданной, но проницательность, сопровождавшая минуты его просвтленія, ему подсказала, что здсь совершено убійство; они хотятъ воспользоваться его именемъ и положеніемъ, чтобы избжать судебно-медицинскаго освидтельствованія.

Самое дло было для Борга совершенно безразлично, но все-таки оно

его взволновало. Произошло изъ ряда вонъ выходящее событіе и произвело впечатлніе, въ которомъ онъ такъ нуждался.

Боргъ отправился на таможенную станцію и былъ встрченъ обоими братьями съ большой предупредительностью, которая показалась ему очень подозрительной. Онъ ничего не сказалъ, ни о чемъ не разспрашивалъ. Онъ хотлъ привести человка къ сознанію, заставивъ его говорить первымъ. Онъ былъ убжденъ, что виновный выдастъ себя съ перваго слова.

Въ комнат при свт сальной свчи сидла двочка и ла булку. Ее одли въ лучшее платье, вроятно, для того, чтобы она чувствовала себя, какъ въ праздникъ, и не баловалась.

Осмотрвшись въ комнат и замтивъ, что братъ Вестмана вышелъ, онъ подошелъ къ постели, на которой лежала женщина.

Онъ тотчасъ увидлъ, что она уже умерла. По сведеннымъ мускуламъ ея лица онъ понялъ, что смерть ея была насильственной. Онъ замтилъ, что волосы ея были тщательно расчесаны на лбу, и ему сразу стало ясно, что здсь былъ примненъ добрый старый способъ съ гвоздемъ.

Боргъ однако хотлъ сначала заставить заговорить мужа и обернулся къ нему съ полуоткрытыми губами и съ выраженіемъ вопроса на лиц, какъ бы желая о чемъ-то его спросить. Вестманъ тотчасъ заговорилъ, полагая, очевидно, что передъ сумасшедшимъ особенно хитрить нечего.

— Удостоврьте, пожалуйста, господинъ докторъ, что она умерла, тогда мы бы ее тотчасъ похоронили. Мы, знаете ли, люди бдные, и у насъ нтъ средствъ, чтобы вызывать доктора.

Боргу ничего больше не надо было, чтобы имть полную увренность. Вмсто отвта онъ обернулся къ Вестману, который успокоился, изложивъ свою просьбу, и тихо спросилъ:

— А молотокъ гд?

Вестманъ отступилъ два шага назадъ, какъ бы намреваясь броситься на врага. Но Боргъ обезоружилъ его, посмотрвъ на двочку. Вестманъ, дрожа остановился.

— Ты не знаешь, гд молотовъ, а я знаю, гд гвоздь, — продолжалъ Боргъ непоколебимо спокойно. — Ахъ, ослы, ослы, — хоть бы придумали что-нибудь новое, а васъ все видишь въ одномъ и томъ же мст, какъ дтей, которыя играютъ въ прятки. Я убжденъ, что этотъ способъ забиванія гвоздя въ темя изобртенъ въ средніе вка какимъ-нибудь дворяниномъ или священникомъ, и только теперь вошелъ въ употребленіе низшихъ классовъ и служитъ мриломъ народнаго ума. Все идетъ къ народу сверху: семга, мышьякъ, гвоздь, выстрлъ по несчастной случайности, революціи, свобода, экономическое благосостояніе, народныя псни, языкъ, брошюры по сельскому хозяйству, антропологическіе музеи. Но сначала вы все это крадете, потому что вы, чернь, — предпочитаете украсть, чмъ получить въ подарокъ, ибо васъ не хватаетъ на то, чтобы сказать спасибо. Вашихъ благодтелей вы запираете въ сумасшедшій домъ, если сами не хотите угодить въ тюрьму.

Возвратившись домой, онъ подумалъ, что желаніе высказать свое мнніе привело его къ неосторожному поступку. Вдь онъ зналъ нравы этихъ людей и зналъ, что, защищаясь противъ опаснаго свидтеля, убійца будетъ искать способа заставить его замолчать. Ночью онъ легъ спать съ револьверомъ и все время видлъ дурные сны, не дававшіе ему спать.

Весь слдующій день онъ просидлъ, запершись. Ему было видно, что окно таможенной станціи было завшено блой простыней.

На третій день трупъ вынесли и увезли въ лодк.