На шхерахъ

Въ одинъ изъ майскихъ вечеровъ вдоль Гостенсфіорда на парусахъ подъ боковымъ втромъ шла рыбачья лодка. На горизонт синли контуры всмъ извстныхъ шхеръ Рекарна съ тремя пирамидальными вершинами. Солнце заходило, и стали собираться тучи. У береговъ зашумли волны прибоя, а непріятный скрипъ большого паруса показывалъ, что береговой втеръ скоро смнится безпорядочными порывами сверху, снизу, сзади.

У руля сидлъ таможенный надзиратель Восточной шхеры, великанъ съ длинной черной бородой; время отъ времени онъ обмнивался взглядомъ съ двумя сидвшими противъ него стражниками.

Одинъ изъ нихъ управлялъ большимъ

Надзиратель по временамъ съ любопытствомъ оглядывалъ маленькаго господина, который, съежившись, сидлъ у мачты и, видимо, дрожа отъ холода и страха, все время старался поплотне закутаться въ пледъ.

Вроятно, этотъ господинъ казался очень смшнымъ, такъ какъ надзиратель часто отворачивался въ сторону моря и, сплевывая табакъ, едва скрывалъ душившій его смхъ.

Пассажиръ былъ одтъ въ коричневое весеннее пальто, изъ-подъ котораго видны были свтло-зеленыя брюки, штиблеты на шнуркахъ изъ крокодиловой кожи съ рядомъ черныхъ пуговицъ на коричневыхъ гетрахъ и свтло-желтый шарфъ. Руки были плотно обтянуты свтлыми лайковыми перчатками съ тремя пуговицами, а на правой перчатк виднлся толстый золотой браслетъ въ вид зми, кусающей собственный хвостъ. Подъ перчатками, судя по возвышеніямъ на пальцахъ, были кольца. Лицо, поскольку можно было разглядть, было худое и очень блдное. Небольшіе, топкіе черные усы съ закрученными кверху концами, еще больше оттняли блдность лица и придавали ему слегка экзотическое выраженіе. Шляпа сдвинулась назадъ, открывая лобъ и часть темени съ ровно подстриженнымъ хохолкомъ черныхъ волосъ.

Вниманіе рулевого больше всего привлекали браслетъ, усы и черный хохолокъ.

Въ продолженіе всего долгаго перезда отъ Даларе, рулевой, большой балагуръ, пытался завязать разговоръ съ этимъ пассажиромъ, инспекторомъ рыболовства, котораго онъ долженъ былъ доставить на станцію въ Восточную шхеру. Однако, молодой ученый выказывалъ пренебрежительное равнодушіе ко всмъ его назойливымъ остротамъ, и надзиратель окончательно ршилъ, что "инструкторъ" — большой гордецъ.

Втеръ окрпъ. Они прохали Ганстенъ, и теперь начался опасный перездъ. Инспекторъ все время держалъ въ рукахъ морскую карту и наносилъ на нее свои отмтки, по временамъ задавая вопросы. Теперь же онъ положилъ карту въ карманъ и обратился къ рулевому голосомъ, боле похожимъ на женскій, чмъ на мужской.

— Прошу васъ, правьте осторожнй.

— Господинъ инструкторъ боится? — спросилъ насмшливо рулевой.

— Да, я боюсь за свою жизнь. Она мн дорога, — отвтилъ инспекторъ.

— А за жизнь другихъ? — прямо поставилъ вопросъ рулевой.

— Не такъ, какъ за свою. Вообще, плавать въ лодк — опасное занятіе, въ особенности съ рейселемъ.

— Значитъ, вы уже не разъ здили съ парусомъ.

— Первый разъ въ жизни! Но вдь я же вижу, гд точка приложенія силы втра, какъ велико сопротивленіе тяжести лодки; я все это прекрасно понимаю и знаю, что значитъ, когда парусъ ложится назадъ.

— Сли бы сами на руль, — проворчалъ рулевой.

— Зачмъ? Это ваше мсто. Я не взбираюсь на козлы, когда мн приходится здить по служебнымъ дламъ.

— Да вы, поди, и парусомъ править не умете!

— Не умю, по думаю, что этому, по всей вроятности, не трудно научиться. Вдь чуть ли не каждый школьникъ уметъ править, а о таможенныхъ служащихъ и говорить нечего, такъ что, въ этомъ нтъ ничего постыднаго. А вотъ вы правьте осторожне, потому что я вовсе не желаю вымокнуть и испортить свои перчатки.

Это было сказано рзко, но правильно, и таможенный надзиратель, считавшій себя первымъ лицомъ на Восточномъ шхер, смутился.

Съ поворотомъ руля парусъ снова надулся, и лодка пошла прямо по направленію къ шхерамъ, гд виднлся блый таможенный домикъ, освщенный заходящимъ солнцемъ. Но вотъ и внутреннія шхеры начинали скрываться изъ глазъ, и теперь все больше чувствовалось, что нтъ здсь пріюта и негд искать защиты. Передъ ними развертывалось во всю ширь и мощь открытое море и угрожающе чернло на восток.

Ни острова, ни шхеры на всемъ водномъ пространств, и въ случа бури нтъ никакой возможности укрыться и убрать паруса. Оставалось итти навстрчу гибели надъ черной пастью моря по направленію къ единственному маленькому островку, казавшемуся не многимъ больше буйка, брошеннаго въ море.

Инспекторъ, который, какъ мы уже знаемъ, боялся за свою жизнь и былъ слишкомъ уменъ, чтобы разсчитывать на жалкія силы человка въ борьб съ могучей стихiей, чувствовалъ себя неважно.

Въ свои тридцать шесть лтъ онъ прекрасно могъ разбираться въ положеніи длъ и не слишкомъ переоцнивалъ благоразуміе и мужество рулевого; вотъ почему онъ съ такимъ недовріемъ смотрлъ на его смуглое лицо, обрамленное бородой.

Онъ не врилъ, чтобы мускулистая рука рулевого могла противодйствовать втру, который давитъ съ силой многихъ тысячъ фунтовъ на зыбкую поверхность паруса. Онъ ясно видлъ, что это мужество опирается на ошибочные разсчеты.

Какъ глупо, думалъ онъ, вврять волнамъ свою жизнь и плыть въ маленькой открытой лодк, когда есть большія палубныя суда и пароходы. Какъ наивно вшать огромный парусъ на еловую мачту, которая, какъ лукъ, гнется подъ порывами втра.

Ванты съ подвтренной стороны вяло повисли, передній канатъ — тоже, и вся сила втра была обращена на навтренные ванты, которые вдобавокъ, кажется, были гнилые. Онъ не хотлъ вручать свою судьбу такой ненадежной вещи, какъ пеньковый канатъ большей или меньшей прочности, при первомъ сильномъ порыв втра онъ обратился къ человку, сидвшему у подъемнаго каната, и крикнулъ ему повелительнымъ, не допускающимъ возраженій голосомъ*.

— Парусъ долой!

Стражникъ боязливо оглянулся, выжидая приказаній рулевого, но инспекторъ тотчасъ же повторилъ приказаніе и такъ внушительно, что парусъ упалъ.

Теперь закричалъ надзиратель:

— Что за дьяволъ командуетъ здсь въ моей лодк?

— Я, — отвтилъ инспекторъ.

И онъ обратился съ новымъ приказаніемъ къ обоимъ стражникамъ.

— Долой весла!

Весла тотчасъ были убраны. Лодка нсколько разъ зачерпнула воды, такъ какъ надзиратель, разсердившись, выпустилъ руль изъ рукъ.

— Садитесь сами на руль!

Инспекторъ тотчасъ занялъ его мсто, и руль оказался у него въ рукахъ раньше, чмъ рулевой усплъ выругаться.

Лайковая перчатка сразу лопнула по шву большого пальца, но лодка ровно пошла впередъ. Надзиратель, усмхаясь себ въ усъ, взялъ въ руки весло, чтобы, если понадобится, быстро повернуть лодку, какъ слдуетъ.

Инспектору некогда было считаться съ недоврчивымъ морякомъ, онъ напряженно вглядывался въ сторону втра. Скоро онъ научился различать простыя волны съ равными промежутками длиною въ метръ отъ волнъ съ крутымъ паденіемъ, принесенныхъ втромъ. Бросивъ взглядъ назадъ, одъ быстро сообразилъ, какъ сильно относитъ лодку теченіемъ и втромъ, и сразу понялъ, какого онъ долженъ держаться направленія, чтобы не миновать Восточной шхеры. Надзиратель давно уже старался поймать черный, горящій взглядъ инспектора, чтобы тотъ замтилъ его улыбку, но это ему не удавалось. Эти глаза какъ будто хотли остаться чистыми, избгая всего, что могло бы осквернить или смутить ихъ. Надзиратель, смущенный и растерянный, пытался еще нсколько разъ обратить на себя вниманіе инспектора, но потомъ самъ сталъ слдить за маневрами лодки.