На службе Отечеству
Шрифт:
– Товарищ капитан, - прервал наш разговор сержант Дыжин, - вас к телефону.
– Кто?
– Незнакомый девичий голос. Требует вас лично. Я взял трубку:
– Слушаю, Алтунин.
– Будете говорить с Первым.
– Алтунин?
– спросил далекий глуховатый голос.
– Да, я слушаю вас.
– Говорит Донсков. Где находишься?
– За "Синенькой". (Такое кодовое название имела Висла.)
– Повтори.
– За "Синенькой".
– Давно?
– С ночи.
– Спасибо тебе, капитан. Держись. Жарко сегодня придется. Выдюжи. Во что бы то ни стало выдюжи, Алтунин. Мы
Командир корпуса помолчал и тепло продолжил:
– Молодец! Передай людям мою благодарность. Продержитесь нынче будете героями. Верю в тебя и твоих ребят. Так людям и передай. Надеюсь на вас, брянцы. Порадовали сегодня меня. До встречи за "Синенькой".
Семен Иванович положил трубку, но почти тут же в телефоне раздался голос командира полка:
– Слышал, Алтунин, твой разговор. Понимаешь, какое значение нам придают? Как там у тебя?
– Приводим себя в порядок, закрепляемся. Скоро ли обещанное подойдет?
Я имел в виду приданные батальону противотанковые батареи и артдивизион.
– Пока за "Синенькой", - ответил майор.
– Трудно доставить. Часть твоих лодок пошла ко дну. Обещали подбросить саперов. Пока их нет. Придется обходиться наличными силами.
Голос Павлюка исчез в грохоте разрывов снарядов. Немцы начали новый обстрел. С каждой минутой он усиливался, в артподготовку включились 81-мм батареи, потом заскрежетали тяжелые шестиствольные минометы. Надсадные, утробные звуки поплыли над плацдармом, мелко задрожала земля, принимая в себя раскаленный металл.
Кулябин вместе с батальоном проходил все круги ада. Грунт на глазах обваливался, стекал, как вода, по стенам окопов. Бойцы замучились, выкидывая землю из ячеек наблюдательного пункта. Майор Кулябин подбадривал меня:
– Ничего, ничего, комбат, выдюжим. Мужики мы двужильные. Да и помирать нам рано. Много еще не сделали. Ты с ротами, с ротами связь держи.
Большой осколок снаряда шмякнулся у наших ног и зашипел в лужице дождевой воды. Лейтенант Елагин наступил на. него, вдавил в грязь, посмотрел на меня:
– Александр Терентьевич, я к Чугунову.
– Осторожнее, не зацепило бы. Может, переждешь?
– Чему быть, того не миновать. Туман совсем поредел, после труднее будет добраться. Немцы на Ковалеве обломали зубы, теперь наверняка попрут на шестую роту.
– Ну что ж, иди. Да возьми автоматчика с собой на всякий случай.
Я кивнул находившемуся рядом бойцу из штабной охраны. Пригибаясь, Иван Иванович вместе с солдатом побежали на фланг обороны батальона. Но недалеко от нас упали, словно утонули в последних лохмотьях тумана, и тут же позади них плеснуло пламя разрыва. Осколки с визгом просвистели над нами. Бросил тревожный взгляд на место, где залегли замполит с бойцом. Подождал, пока поднимутся, и только потом обернулся к стоявшему рядом Ландакову:
– Ну вот, Михаил Григорьевич, теперь убедишься, куда мы дошли и чем занимаемся. Наверно, отвык в штабе полка-то от этого, - кивнул на приближающийся свист снаряда.
– Или вернешься к Модину?
– Ну что вы, какое там отвык! Частенько на передовой приходится бывать. Возвращаться же пока не думаю. Надеюсь, не буду лишним у вас?
– Конечно нет! Будем только рады.
Зазвонил телефон: из рот докладывали о выдвижении противника. Почти тут же до нас донесся рокот двигателей.
– Никак, танки?
– прислушался к гулу Пресняков.
– По-серьезному решили взяться за нас фрицы.
– Похоже, что они. По-серьезному или нет, но думаю, что и раньше противник не в бирюльки играл.
Пресняков с удивлением посмотрел на меня. Поняв, что сказал не то, смутился, но оправдываться не стал, подошел к сколоченному на скорую руку столу, на котором лежала вычерченная в карандаше карта батальонного района обороны.
Фашистские снаряды и мины внахлест продолжали рваться по всей глубине захваченного нами участка. Среди бойцов появились убитые и раненые, особенно пострадали те, кого обстрел застал на открытой местности. В ротах вышло из строя несколько пулеметов, противотанковых ружей, у связистов разбило радиостанцию.
Кончилась артподготовка массированным залпом гаубиц и тяжелых минометов. В наступившей тишине теперь все отчетливее слышался гул двигателей.
– Пора и мне к людям, - обернулся ко мне Кулябин.
– Буду у пулеметчиков.
Николай Афанасьевич решительно шагнул к ходу сообщения.
Я кивнул автоматчикам, и те заспешили вслед за Кулябиным.
Поднес к глазам бинокль. Оптика резко сократила расстояние. Лесные Халупы перестали казаться общим нагромождением построек. В объективе резко обозначились строения. Многие дома - с островерхими черепичными крышами. Рядом с крытыми соломой хатами и сараями в черных потеках они казались красавцами. Переместил объективы ближе, надеясь увидеть танки. Но их пока не было. Шла одна пехота. Это меня несколько удивило. Вновь перевел взгляд на восточную окраину населенного пункта и тут увидел, как из-за сарая, где дорога делала крутой поворот, выползает самоходка. Почти следом показался тупой ствол второго орудия. "Вот оно что, - мелькнуло в голове.
– Значит, самоходки.
– И тут же подумалось: - Хрен редьки не слаще. Если немцы заранее подготовили для них позиции, они покажут нам, где раки зимуют".
Мое опасение оправдалось. "Фердинанды" заняли огневые позиции и открыли огонь по нашему переднему краю. Снаряды разворачивали пулеметные площадки, ячейки для стрельбы, сносили земляные брустверы. Посмотрел на лейтенанта Пономарева - вряд ли минометчики могли чем-либо помочь. Но тут вмешалась наша полковая артиллерийская батарея, успевшая занять позиции на левом берегу Вислы. Снаряды шумно пронеслись над нами и начали рваться перед самыми самоходками. Пушкари вели огонь на предельной дальности, поэтому особого урона пока наши орудия врагу не приносили. Когда же снаряд попал в одну из самоходок и взрывом собственного боезапаса ее разнесло, "фердинанды" на время прекратили огонь.
Тем временем фашистская пехота все ближе и ближе подходила, к нашему переднему краю. На этот раз немцы явно нацелились на центр нашей обороны. Стянули сюда автоматчиков и пулеметные" расчеты. Я старался разобраться в замысле противника. Пришла догадка. На стыке рот небольшая высотка с пологими скатами. Высотка господствует над окружающей местностью. С нее хорошо простреливается большая часть обороны батальона. Овладеть ею значит не только рассечь роты, но и получить возможность контролировать наши тылы. Стало ясно - немцы окончательно разобрались в обстановке. Недаром целят именно сюда. Соединившись с Чугуновым, предупредил его.