На солнце ни облачка
Шрифт:
А теперь луч охотился за ним самим, и Веня знал, чем все это должно закончиться.
В одно мгновение в Вениной голове пронесся бешеный хоровод обрывочных мыслей. Достаточно отчетливой среди них была такая: Сашенька, когда он вознесется в небо, останется в Амстердаме одна.
Еще одна более-менее законченная мысль свелась к тому, что все должно закончиться благополучно. В конце концов, Николай ведь вернулся домой, да и должен был обязательно вернуться, раз в этом был убежден Инструкция. К тому же Веня сам говорил с Николаем по телефону уже после его возвращения, пусть стоматолог его и не узнал, или сделал вид, что не узнал.
Припомнилось и то, что Николай перед своим вознесением крикнул, что подобное с ним уже случалось и раньше. Следовательно, все заканчивалось благополучно.
Еще всплыло отчетливое воспоминание о том, что Инструкция называл подобные вознесения на небо незаконными.
Но все эти мысли, как отчетливые, так и мелькающие настолько быстро, что и смысл их было трудно уловить, тонули в охватившем душу леденящем ощущении неизвестности. Оно и было по-настоящему ужасным.
Что его ждет в следующие мгновения?
На мгновение зеленоватый луч погас, и Веня машинально сделал несколько шагов, направляясь назад, к воонботу. Вдруг ему показалось: если он успеет добежать до плавучей гостиницы, спуститься вниз и спрятаться под одеяло, то все обойдется. И утром он проснется как ни в чем не бывало.
Однако луч появился снова, и теперь уже не выпускал Веню.
Прошло еще несколько мгновений. По-прежнему была полная тишина, Веня слышал только, как кровь стучит у него в висках.
Наконец свет стал ослепительным, и Веня почувствовал, что он растворяется в нем, становясь все меньше и меньше.
Почти безо всякого перехода он ощутил себя гигантом и сейчас же — снова крохотной частичкой.
В потоке света вдруг мелькнуло странное видение — показалось, его внимательно осматривает огромный глаз, принадлежащий неведомому исполину.
А потом зеленый свет подхватил Веню, словно пушинку, и унес из Амстердама неизвестно куда.
Последнее, что понял Веня, так это то, что он двигался вертикально вверх, иными словами, прямо в небо.
И немедленно наступила кромешная тьма, в которую провались все его мысли и ощущения.
Часть третья
Глава первая
«Я и сейчас в Химках»
Чей-то огромный глаз осматривал Веню очень внимательно, но вместе с тем от него исходило ледяное равнодушие. Глаз был круглым, с желто-зеленым, как у кошки, зрачком и совсем не походил на человеческие глаза.
Очнувшись после провала в памяти, который, однако, не был абсолютным, поскольку сопровождался ощущением стремительного движения неизвестно куда, Веня ощутил себя упакованным в большой прозрачный футляр, словно героиня пушкинской «Сказки о мертвой царевне и семи богатырях». Он лежал в футляре на спине и теперь все яснее воспринимал окружающее, делая открытие за открытием.
Первым из них стало то, что осматривает его не единственный огромный глаз, а сразу несколько. Просто один из них был ближе всех.
Глаз прижался почти вплотную к прозрачному футляру, в котором был заключен Веня, а другие виднелись в некотором отдалении. Все, что окружало Венин прозрачный футляр, виделось неясным, нерезким, за исключением глаз. Сколько их было всего, осталось неясным, потому что глаза располагались как бы в нескольких рядах, на разном удалении от футляра.
Веня пошевелился, чтобы почувствовать свое тело, и сразу же послышались звуки, похожие на шум водопада. Можно было подумать, что неведомые владельцы огромных глаз таким образом реагируют на его первое движение.
Тело было легким, послушным. Место внутри прозрачного футляра позволяло, и Веня вытянул вверх руки, словно лежа выжимал штангу. Шум водопада при этом усилился.
Что с ним произошло до этого провала памяти, сопровождавшегося вместе с тем ощущением стремительного движения, Веня помнил отчетливо: и как он бегал, спасаясь от ударявших рядом молний по набережной амстердамского канала Брауэрсграхт, и как его осветил, словно бы заключив в свои цепкие объятия, зеленый луч.
Но гораздо важнее было то, что последует дальше.
Огромный глаз отодвинулся, да и все другие стали уходить вдаль. Вокруг прозрачного футляра осталась неясная дымка. Так прошло некоторое время, которое показалось Вене нескончаемым.
Затем словно бы кто-то включил яркое освещение, и Веня, к своему огромному изумлению, опять увидел амстердамскую набережную. Одновременно прозрачные стенки растворились, какая-то неведомая сила подняла Веню на ноги, и он ощутил, что стоит лицом к витрине ресторанчика, в котором они с Сашенькой завтракали.
Не веря глазам, Веня сейчас же обернулся, чтобы увидеть воонбот, чувствуя, как его охватывает горячая волна радости. Ему показалось, что необыкновенное приключение завершилось — завершилось возвращением туда, откуда неведомая сила вознесла его в небо.
Но сейчас же радость погасла, потому что воонбота на месте не оказалось. Как, впрочем, и канала, на котором он стоял: мостовая набережной упиралась в гладкую стену, как бы светившуюся изнутри мягким зеленым светом, но за стеной ничего не было видно.
В растерянности Веня опять повернулся к ресторанчику. Витрина была точь-в-точь такой, какой он ее запомнил, а вот дверь была закрыта наглухо, и внутри ресторанчика не чувствовалось ничьего присутствия.
Вправо от ресторанчика далеко вдоль набережной тянулись фасады узких амстердамских домов, но они тоже казались абсолютно безжизненными. Никого, кроме Вени, не было и на самой набережной. А вдали она перегораживалась той же зеленой стеной.
Впечатление было таким, что кто-то отгородил маленький кусочек Амстердама и перенес его неизвестно куда.