На стороне мертвецов
Шрифт:
— Вы говорили, что в Екатеринославе ничего приличного не сошьют! — процедил Алешка.
Вот же… тварь злопамятная!
— Клянусь, тут же все отдам прислуге, как только прибудет гардероб из столицы! — Митя прижал руку к сердцу.
— Хотелось бы взглянуть! Надеюсь, к началу сезона посылка поспеет? — с деланной озабоченностью спросил Алешка.
— Надеюсь… — выдохнул Митя. Пожалуй, ему срочной нужен тот портной, чьи сюртуки можно выдать хотя бы за берлинские! Тоже ведь столица… А пока… Быстрый шаг в сторону, мгновенно обойдя Алешку и… Митя оказался так близко от Лидии, что выбившиеся из золотистой косы волоски
Митя отвернулся.
— Зинаида, позвольте же вашу руку! А вы, Ингвар, предложите руку Аде… вы же хотите расспросить, кого она тут учит, если все крестьянские дети остались в деревне?
— Здесь есть рабочие… и большинство из них недавние крестьяне.
— Да-да, Ингвару интересно! — кивнул Митя, кладя руку Ады Ингвару на локоть прежде, чем тот успел сунуться к предмету своего обожания. Если Ингвар сам не понимает, что смешон, таскаясь за Лидией как телок на веревочке, не Мите его учить. Но шествовать с привычной свитой он Лидии не позволит. Месть неверной!
[1] — Что господам угодно?
— Дайте нам ваших булочек!
— Кофе, пожалуйста, дорогая фройляйн, а к нему… Что предложите?
— Прошу занять столик, господа!
[2] Цвета нарцисса
Глава 14. «Домъ модъ для дамъ и господъ»
Митя смотрел на дом и казалось ему, что он уже видел эти полуколонны на фронтоне и вывеску: «Домъ модъ для дамъ и господъ». Только сообразить — где и когда — никак не мог. В одном был уверен — дом этот ему не нравится. При одном взгляде на него начинало мутить и подташнивать и больше всего хотелось попросту повернуться на каблуках, да и убраться прочь как можно скорее. А сестрички Шабельские станут глядеть ему вслед и гадать: зачем он с ними напросился? С Алешки станется и вслух спросить. Чего Мите не хотелось даже больше, чем тут оставаться — это выглядеть дураком, который и сам не знает, чего хочет.
— Вижу, здесь не только для дам! — процедил Митя.
Младший Лаппо-Данилевсикй ответил ему невозмутимо-холодным взглядом.
Модистка сестричек Шабельских обреталась на самой окраине «чистого» района — прямиком за домом уже торчали трубы пресловутой «Фабрики». Но сам дом лоснился от свежей штукатурки. По одну сторону от общего входа была нарисована дама в палевом туалете, по другую — господин, в угольно-черном, намекая тем самым, что обшиваться дамы и господа будут отнюдь не вместе, а по отдельности, с соблюдением всех приличий. Впрочем, на белоснежном жилете господина чья-то дерзновенная рука коряво намалевала слово из трех букв, эти самые приличия безжалостно поправ. И еще стрелку вниз пририсовала, чтоб без ошибок.
— Однако… — протянул Митя, мастерски приподнимая одну бровь.
— У фрау Цецилии губернаторское семейство туалеты заказывает! — на щеках у Лидии вспыхнул румянец, она посмотрела на Митю гневно, будто это он изрисовал жилет непристойностями. — Настоящий венский стиль!
— С легким налетом житомирского? — Митя продолжал пристально изучать нарисованного господина. Это давало ему возможность справиться и с тошнотой, и со странными скачками чувств — впервые в жизни ему не хотелось к портному! Совсем! Может, от того, что жилет нарисованного господина не просто расписан неприличными словами, но еще и крой безнадежно устарел?
— Некоторые молодые люди мнят себя великими знатоками. —
Громко зазвенел колокольчик над притолокой, на них дохнуло смесью паркетного воска, духов, кожи, и распаренной под утюгом шерсти. Митя глубоко, всей грудью вдохнул, чувствуя как засевшая, точно шип, тревога начинает медленно отступать под напором знакомых и всегда — всегда! — мирных и безопасных запахов. Отступает, здесь, в этом царстве выточек и оторочек.
Девочка-ученица, тощая, будто ее сроду не кормили, и такая же мрачная, сделала неуклюжий книксен, запутавшись в подоле длинного платья, и едва не пошатнулась, когда на руки ей одна за другой падали шляпки сестричек Шабельских.
— Фрау сейчас выйдет. — прошелестела она в венчающий эту пеструю груду Алешкин цилиндр.
— А я пойду, — буркнул Ингвар, прижимая к себе реалистскую фуражку, будто девчонка пыталась отобрать ее силой.
— Не хотите заказать себе костюм? Вы же теперь у господина Меркулова проживаете. — по Алешкиному тону легко было представить, что Ингвар — малолетний подкидыш, подобранный Меркуловыми исключительно из милости. — В доме обеды давать будут. Не можете же вы появиться… вот в этом? — он окинул Ингвара выразительным взглядом.
Ингвар в ответ набычился, глядя на младшего Лаппо-Данилевского исподлобья. А сам Митя вдруг почувствовал, что и у него пальцы сжимаются в кулак от лютого желания врезать Алешке в челюсть и… восхитился! Как же умеет Алешка допечь, если даже за Ингвара вступиться охота.
— Впрочем, достаточно вас просто не выпускать с этого вашего чердака… или где вас там разместили? — Алешка помахал тростью, подчеркивая свои слова.
Митя тихо выдохнул, с усилием разжал кулак, и в очередной раз дал себе слово тоже завести трость.
— Правилами реального училища ученикам не дозволяется участвовать в подобных развлечениях без специального разрешения! — зло отчеканил Ингвар.
— Ой, та разрешат! У нас же все обшиваются: и директор училища вашего, и гимназический, и сам господин школьный инспектор. Они знают, шо костюмчик от Альшвангов — то ж качество, а то качество надо ж где-то показывать. — слова стрекотали в такт со звонким перестуком каблучков и шелестом юбок — звуки словно существовали сами по себе, приближаясь по темному коридору, точно полумрак мастерской заговорил пронзительным женским голосом с неистребимым местным акцентом. А потом из полумрака, точно яркая рыбка из морской пучины, вынырнула дама лет сорока, наряженная в темно-синее платье, эффектно подчеркивающее ее черные волосы. На смуглом лице выделялся нос — даже более выдающийся, чем у бабушки Белозерской, урожденной Орбелиани.
— Мы вам, сударь, такую реалистскую форму сошьем, шо вы враз отличником станете! — всплеснула округлыми полными руками дама.
— Чтоб стать отличником, сударыня, нужна вовсе не форма, а отличная учеба. — немедленно окрысился Ингвар.
— С нас форма, с вас содержание! — хмыкнула бойкая дама, закладывая пируэт в вихре шелестящих юбок, и кидаясь к Алешке, точно к давно потерянному и вновь обретенному родичу. — Господин Лаппо-Данилевский! Нам как раз доставили из Москвы партию превосходных перчаток от «Тиль и Ко»! Я как их увидела, так брату и говорю: «Абрам, делай что хочешь, но господа Лаппо-Данилевские должны их увидеть первыми!» А тут вы — Бог прям-таки услышал мои скромные молитвы!