На свои круги
Шрифт:
– Почему?- первое, что нашёлся спросить Эрвин и ладонью отодвинул морду коня в сторону.
– Бродите по ночам, идёте не понять куда и откуда, да и вообще...- Дёрнулся в седле, усмехаясь.- Не нравитесь вы мне, особенно ты!- Хлестнул сверху кожаной плетью, но Эрвин успел резко выбросить руку, и от быстрого движения рядом конь всадника дёрнулся, приседая на задние ноги, а хвост плети не больно ударил Эрвина.
– Ух ты!- засмеялся кто-то рядом, оценив произошедшее.- Реакция у парня хорошая, что ни говори! Во, какие кузнецы в Виланде!
– Да
– А девку?
– Девку заберём с собой! Смотрите, какая ладная! Всё при ней! Будет, кому греть по ночам!
– Нет!- закричала вдруг Ания и бросилась вперёд, Эрвин еле-еле успел перехватить её обеими руками, сжал через грудь обручем, притискивая к себе спиной, не давая и шага ступить вперёд. И Ания в таком положении могла только кричать, и Эрвин пожалел, что не имеет третьей руки, чтобы закрыть рот несдержанной баронессе.
– Пожалуйста! Не надо! Прошу вас! Не задерживайте меня, умоляю... Мой ребёнок... Прошу вас! Он должен жить! Помогите мне... Дайте мне дойти до Берда, прошу вас...- Голос её сорвался на рыдания, и тело обессилено обмякло в руках Эрвина.
Оруженосец ещё сильнее притиснул её к себе, и ладонь правой руки прижала голову рыдающей баронессы к груди. Эрвин сейчас обнимал Анию, как любой супруг утешал бы свою жену в подобном положении, и воины на конях замерли, рассматривая парочку на дороге. Видимо, женские слёзы действуют на всех одинаково, с какого бы военного лагеря ни находился солдат. Может быть, каждый в такой момент вспоминает об оставленной дома матери или, может быть, о возлюбленной, провожающей в далёкий поход. Все молчали, думая о своём.
– Что будем делать?- спросил арбалетчик.- Если я выстрелю сейчас, я задену её или убью их обоих...
Странно, что первым опомнился именно он, воин с арбалетом, и другие ожили, загомонили:
– Да ладно тебе...
– А ребёнку-то сколько лет?- спросил самый старший.
– Три месяца...- Эрвин перевёл взгляд исподлобья.
– Мальчик?
– Мальчик...
– Первенец?
Эрвин согласно кивнул и на этот вопрос.
– И вы думаете, молитва поможет?
Он пожал плечами, не говоря ни слова. Молчание затянулось, и, казалось, сейчас всё закончится, и воины под действием женских слёз проявившие слабость, отпустят их, и всё обойдётся, но заговорила Ания:
– Пожалуйста...- Она упёрлась ладонями в грудь Эрвина, пытаясь освободиться.- Нам надо в Берд... Мне надо в Берд... Мы не шпионы... Мы не из Дарнта... Нам всё равно, что здесь происходит... Эта война...
Но её уже никто не слушал. Эрвин почувствовал, как от её слов невольно стискиваются челюсти. Зачем? О, Боже, зачем?
У воинов вытянулись лица, нахмурились брови от услышанных слов о Дарнте, о шпионах, о войне... О, милая баронесса, вас же просили молчать... Эрвин хрипло выдохнул, и плечи его поникли.
– Эй, ну-ка, отвали-ка от неё...- угрожающе предупредил арбалетчик и выставил вперёд самострел, направляя его на Эрвина.- Отойди! Быстро!
Эрвин смотрел на него снизу и понимал,
Неужели всё? Именно здесь и сейчас?
Он с места сдвинуться не мог, как окаменевший вдруг.
– Отойди от неё... Она закрывает тебя... Или я застрелю вас двоих или выстрелю тебе в лицо? Выбирай...
Арбалетчик решительно хотел убить Эрвина, но другие воины загомонили, останавливая его:
– Эй, Витус, ладно тебе. Что ты взъелся на него? Давайте доведём их до барона, пусть он сам разбирается, кто они такие...
– Да проще грохнуть его здесь, а девку забрать с собой.
– А что мы скажем барону?
– Мы ничего не будем говорить.
– Он же приказал, не творить здесь расправ и насилия над местными.
– Ну и что?
Один из воинов, подъехав поближе, отодвинул в сторону заряженный арбалет товарища, а старший, сержант, наверное, коротким замахом ударил Эрвина по лицу кулаком в перчатке. Удар пришёлся поверх головы баронессы, и Ания не увидела его, только оруженосец вдруг дёрнулся назад, выпуская её из своих объятий. А потом Ания увидела кровь на его лице и вскрикнула. Ей показалось, что его убили, как собирались, выстрелом в лицо из арбалета. И она кричала, захлёбываясь новым потоком слёз.
– Заткнись!- Сержант хлестнул её плетью по спине, по лицу, по ладоням, поднятым ко рту.
– Не трогайте её!- закричал Эрвин, и от его крика Ания захлебнулась и примолкла, понимая, что молодой оруженосец ещё жив, и она не одна здесь, среди чужих воинов.
Сержант набросился на Эрвина и принялся хлестать его своей плетью быстро-быстро, нанося удары куда придётся, пока тот не упал на колени прямо под копыта коня, месившего дорожную грязь. Ания, замершая от происходящего, не могла сдвинуться с места, просто стояла и смотрела на то, как избивают её сопровождающего. И молилась. Только тогда, когда всадник, уставший махать плетью, отъехал, Ания поняла, что читает молитвы не про себя, а вслух, в полный голос.
– ...Благодатная Мария, Господь с Тобой... Благословенна Ты среди жён...
– Ладно... Поедем, что ли... Вставай! Шевелись!- Это уже к Эрвину.
Всадники ждали, когда он поднимется на ноги, а потом и Анию и её слугу окружили и заставили идти по дороге. Кони, не желая мочить ног, старались обходить лужи краями, и тогда Эрвина с баронессой толкали прямо в воду грязных луж, и усмехались.
Уже порядком рассвело, и Ания поняла, что их гонят обратной дорогой, получается, что она возвращалась в Дарнт. А Берд? Он оставался далеко за спиной и с каждым шагом делался всё дальше и дальше. И от понимания этого, от осознания тщетности сделанного с таким трудом, оттого, что она не сможет попасть в церковь Богоматери Страдающей и спасти своего мальчика, Ания заплакала, заплакала тихими скорбными слезами боли и безмерной тоски.