На свои круги
Шрифт:
Дождь согнал под крышу даже тех, кто останавливаться на платный ночлег не собирался, поэтому свободных комнат не оказалось. Хозяин таверны предложил заночевать в конюшне, благо ещё до дождя туда привезли свежего сена, всё ж крыша над головой, а пока выделил угол у камина поесть, обсушиться и согреться. Но даже там Эрвин не заводил разговора с баронессой, они молча ели, молча грелись, пока с появлением новых посетителей хозяин настоятельно не попросил их освободить тёплый угол. Пришлось идти в конюшню. Услужливый слуга, подсвечивая себе светильником, проводил их на место
Здесь ему пришлось завести с ней разговор.
– Я бы не советовал вам снимать обувь, она из кожи, высохнет и сядет, завтра утром вы вообще не сможете надеть её на ноги.
– Правда?
– Поверьте на слово.
– Тогда мне, что ли, сушить её на себе?
– Тогда... Если не хотите завтра ходить босиком.
Ания тяжко вздохнула и принялась снова обуваться. Одежда ещё влажная, обувь влажная, условий никаких, разве можно здесь выспаться и отдохнуть. Рядом лошади переступали копытами и шумно жевали сено. Какой-то кошмар! Как в страшном сне, ей-богу!
– Может быть, они всё-таки смогли бы найти хоть какую-нибудь комнатку, я бы заплатила им...
– У них нет комнат.
– Всегда что-нибудь есть.
– Конечно, если бы вы вдруг нагрянули сейчас, как баронесса с эскортом, в шелках и мехах, вам бы тут же нашли что-нибудь и даже ваших людей разместили бы где-нибудь получше, но...- Сделал паузу, распинывая сено ногами, чтобы лежало оно более ровно, а не бугром. Посмотрел в лицо Ании в мигающем свете огонька лампы.- Но вы здесь не баронесса, нет у вас ни мехов, ни шелков, ни людей из сопровождения...
– Кроме вас!- перебила резко.
Эрвин согласно кивнул и добавил:
– Ну да, кроме меня... Благодарите ещё, что ночь выдалась тёплая, дождь идёт, а не холодно, у нас есть крыша над головой, нам не льёт за шиворот, нас накормили, сено не гнилое, понюхайте, как пахнет, и лошади это ещё не самое плохое соседство, это же не свиньи и не куры... Нам повезло, уж поверьте мне.
– Вы так говорите, будто уже спали и в свинарниках, и в курятниках...
– Ну,- протянул задумчиво,- в свинарниках, может, и не ночевал, не приходилось, а вот на улице, под открытым небом - было дело. И ничего хорошего, я вам скажу. Держите!- Он кинул ей в руки сухой плащ.- Свой лучше развесьте, пусть подсохнет. Вставать будем рано, будет лучше, если вы хорошо отдохнёте.
– Не знаю, смогу ли я заснуть...
– Сможете. Целые сутки на ногах, без отдыха, конечно, сможете...
– Вы-то откуда знаете?
Он не удостоил её ответом, сам разбросал по стенкам пустого стойла влажные плащи и, завернувшись в сухой плащ, лёг на сено в углу, руками натянул на ноги и выше пласты сухого хрусткого ароматного сена. Баронесса, глядя на него, сделала так же.
– А нас ночью никто не убьёт и не ограбит?- спросила вдруг о том, что тревожило её.
– Думаю, нет.- Отрицательно дёрнул
– Думаете? Это не тот ответ, что меня бы устроил.
– В зале таверны нет лихих людей, одни торгаши да крестьяне с ярмарки, в углу два нищих студента. Думаю, они так всю ночь и просидят со своим кислым пивом и подгорелым калачом. Кому там нас грабить или убивать?
– Вы всех успели разглядеть, пока мы там были?
– Конечно!
Ания поудобнее устроила голову, укладываясь в складках капюшона, хорошо, сухие плащи оказались такие широкие и с капюшонами, она смогла закутаться в свой почти целиком. Потихоньку начала согреваться, высушивая на себе мокрое.
– А свет? Он так и будет гореть? Это не опасно?
– Там масла совсем немного, он скоро выгорит и сам потухнет...
Они замолчали, и Ания принялась медленно вспоминать весь пережитый день, сутки, как сказал этот Эрвин. Ночь, безумное утро и дождливый день. Вспомнила встречу с Орвилом, весь разговор, ту ложь, что теперь разделяла их. Наверное, ей надо было всё рассказать ему. А если бы после всего он не отпустил бы её, и убил бы этого... Эрвина? И что потом? Потребовал бы выдать себе своего сына?
Обо всём этом и думать не хотелось. Даст Бог, встреча эта будет не последней, и Ания ещё сможет всё рассказать ему. Всё в руках Божьих!
– Знаете...- позвала вдруг, так и не сумев заставить себя, обратиться к нему по имени.
– Что? Не спится вам?
– Я хотела спросить...
– О чём?
Огонёк гаснущей лампы трепетал последними отблесками света, отбрасывая причудливые тени и силуэты по стенам, в свете этом кружились какие-то ночные мошки и комары, которых не пугал даже дождь. Лошади шумно дышали и всхрапывали, звеня металлом недоуздков. И Ания понимала, что эта ночь будет помниться ей всю жизнь, хотя она и не проводила её с любимым человеком, наоборот. Она не любила этого человека, но именно сегодня эта нелюбовь стала чуточку меньше, чем была вчера или месяц назад.
– Сегодня я... я подумала, что они убили вас, это я... я была во всём виновата, вы же говорили мне молчать, предупреждали... Я так испугалась. Сильно-сильно испугалась...
Эрвин молчал, вспоминая пережитое, свой страх, когда видел заряженный арбалет, нацеленный в лицо, тот миг, когда понял, что это всё... Смерть прошла очень близко от него... Те побои, что были потом, он как-нибудь переживёт, это ли что? Но это...
– Простите меня...- Услышал он лепет баронессы.- Я не хотела, чтобы вам делали больно, чтобы они били вас... Я...- Он перебил её, не дав договорить:
– Давайте, вы лучше будете спать?
И в этот миг, моргнув в последний раз, потухла лампа, погрузив всё в кромешную темноту, и от неожиданности этого баронесса невольно ахнула и заткнулась. "Слава Богу!"- подумал Эрвин и не стал продолжать разговор, хорошо, что и ей хватило ума не продолжать его. Никогда ему не хотелось бы повторения этих событий, никогда не хотелось бы пережить подобного страха. Если уж умирать, то сразу и быстро, не видеть, не знать, чем так, как сегодня. Никогда!
<