На участке неспокойно
Шрифт:
Сергей постоял некоторое время, не зная, как отнестись ко всему, что услышал, взглянул еще раз на часы и, раздвинув живую изгородь, побежал к кинотеатру.
Там стояла Катя. Она была одна. В ее руках дрожала наполовину оголенная от листьев тополевая ветка.
Сергей остановился. Такой привлекательной он еще никогда ее не видел.
— Катя
Она испуганно подняла голову, отступила, пряча за спину ветку.
— Я думала, ты не придешь…
Если бы Сергей не любил ее так сильно и не был взволнован сам, ему нетрудно было бы заметить, что в улыбке, появившейся на ее лице, было
— Не сердись, Катюша. До начала сеанса еще целых полминуты!
Они пошли в кинотеатр, ни на кого не обращая внимания, оба скованные противоречивыми думами. Контролер, усатый, полный мужчина, не стал проверять билеты.
— Идите, идите, сейчас начнется, — заулыбался он.
Свет в зале погас, едва они нашли свои места. Она
почувствовала его плечо, и ей стало немного легче. Правда, из головы по-прежнему не выходили тяжелые мысли. Они уводили ее куда-то в прошлое, хотя ей и не хотелось думать о нем. Она стремилась в будущее, раскрывшееся перед ней сегодня во время грозы. Оно должно было дать ей то, что считала навеки потерянным. Пусть это произойдет не скоро — не завтра и не послезавтра, даже не через год. Главное было в том, что она уже переступила порог в это будущее… Нет, нет, она ошиблась. Да-да, ошиблась: двери будущего еще не были раскрыты. Ей суждено возвратиться в прошлое, в мир постоянных треволнений…
Интересно, что подумает о ней, о Кате Мезенцевой, Сергей, когда узнает правду? Будет ли по-прежнему любить ее? Останется ли таким же ласковым и внимательным? Она бы все-все сейчас отдала, если бы можно было избавиться от того, что принес с собой Анатолий в ее жизнь.
…В зале смеялись. Заразительно, от всей души смеялся вместе со всеми и Сергей. Он подался немного вперед, положил руки на подлокотники кресла и не сводил глаз с экрана.
Обида на мгновение сжала сердце Кати. Ей казалось, что Сергей должен быть сейчас другим: она же совершенно беспомощная, и без него ей никогда не удастся выбраться из этого тупика.
«Сережа, родной! Что же ты молчишь? Скажи что-нибудь! У меня нет больше сил…» — Катя нервно передернула плечами.
Сергей почувствовал это и повернул к ней голову. На него глянули большие встревоженные глаза, и он позабыл, где находится: нашел в темноте ее руку, взял в свою и крепко, задыхаясь от счастья, пожал ее.
—> Ты не смотришь?
— Смотрю, — прошептала Катя и попыталась осво< бодить руку. — Сережа, милый!..
— Пойдем отсюда?
— Неудобно.
— Пойдем!
Катя встала первая и, не оглядываясь, направилась к выходу, почувствовав в голове глухой, все нарастающий звон, будто кто-то рядом звонил в колокола. Сергей шел за нею, не выпуская ее руки.
— Кого-то уже арестовал, — послышался из задних рядов громкий мужской бас.
— Моя милиция — меня бережет, — ответил ему юношеский голос.
Они не обратили внимания на насмешки. Выйдя из зала, быстро свернули на узкую безлюдную аллею и, словно сговорившись, побежали в глубь парка, возбужденные и нетерпеливые. Густой кустарник, высокой стеной преграждавший путь, расступился перед ними и снова сомкнулся, слушая их горячий, прерывистый шепот.
ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ
1
Ощущение легкости и того сумасшедшего счастья, когда от него все становится красочным и простым, постепенно ушло. Катя снова вспомнила Анатолия.
К чему в конце концов это приведет? Как отнесутся к случившемуся ее друзья и близкие? Сумеет ли она и дальше прямо смотреть в глаза Сергею? Ну почему получается все не так, как хочешь? Почему у тебя иногда оказывается такая робкая душонка? Почему так трудно избавиться от того, кого ты презираешь, кто тебе не нужен вовсе?
Да, она ошиблась, выйдя замуж, и эта ошибка принесла уже не мало ей горя… Неужели не хватит у нее сил окончательно порвать с прошлым, выкинуть из памяти и сердца Анатолия?
«Сережа, Сережа, как плохо, что мы встретились так поздно!»
Голиков провожал Мезенцеву домой. Они шли посередине улицы. Одни, со своими мыслями и чувствами. Была глубокая ночь. Вверху широкой лентой лился Млечный Путь. Высоко справа стояла луна. Вокруг о чем-то шептались с ветром молодые чинары.
Все еще находясь во власти только что пережитых чувств, Сергей не замечал красоты этой тихой ночи.
Он шагал, то вполголоса насвистывая какой-нибудь лирический мотив, то рассказывая что-нибудь из своей жизни. Ему казалось, что сегодня не было людей, которые бы на что-нибудь жаловались. Сегодня все были счастливы, и это счастье никогда не кончится, несмотря ни на что.
Катя все-таки поборола себя: она загородила Сергею дорогу, когда они оказались в темном переулке, и сказала, глядя в сторону:
— Мы должны расстаться, Сережа!
— Я уже надоел тебе? — весело спросил он, думая, что она устала и торопилась домой.
— Не шути, я серьезно. Видишь ли… Мне бы обо всем надо было рассказать тебе раньше… Понимаешь?
— Ничего не понимаю и не хочу понимать!
Она схватила его за руку:
— Сергей!
В ее голосе было столько отчаяния, что ему стало не по себе. Такой с ним она еще никогда не была.
— Катюша, что с тобой? — Он почувствовал, как к горлу подступает горечь. — Не надо так.
— Сережа, милый!
Она прижалась к нему и снова, как тогда, после дождя, горько заплакала. Он не успокаивал ее, чувствуя, что не сможет помочь словами. Стоял, держа руки на ее вздрагивающих плечах, и улыбался счастливой улыбкой, глядя на раскинувшуюся впереди, за низкими домами, безбрежную даль.
Катя так ничего и не сказала Сергею. Не побоялась, нет. Ей помешал Абдулла Зияев. Он появился как раз в тот момент, когда она решила, наконец, сообщить о приезде Анатолия, об отношениях с ним, о своей тревоге.
Абдулла был взволнован.
— Сергей Борисович… Екатерина Ивановна… Выручайте!.. Ей плохо… — сбивчиво говорил он.
— Кому плохо? Что случилось? — перебил нетерпеливо Сергей.
— Да жене… Она беременна… В больницу надо…
— Что же ты стоишь? Беги за машиной! — заторопилась Катя. Она толкнула Зияева в спину, взглянула на Сергея. — Ты пойдешь со мной. Или нет, постой! Беги с ним: он еще не найдет машины.