На участке неспокойно
Шрифт:
— Смотри, как бы плакать не пришлось, — убавляя газ, сухо проговорил Иван Никифорович. Он был чем-то расстроен.
— Я так счастлива, папочка! — обняла Катя отца.
— Взрослые счастливыми не бывают, дочка, — не менял тона Иван Никифорович.
— Бывают. Ты ничего не знаешь, папа! Ничего, ничего! — Она снова поцеловала отца и побежала к себе, в спальню, переодеваться.
— Стрекоза! Вся в мать, — с любовью произнес Иван Никифорович, провожая дочь взволнованным взглядом.
…Хорошо было на душе у Кати Мезенцевой. Она уже видела себя в своей комнате с
Действительность же, с которой сталкивался Сергей, была на самом деле жестокой. Где-то здесь недалеко от города несколько лет назад была смертельно ранена Наташа Бельская — следователь из Ташкента. Недавно кто-то стрелял в начальника ОУР Якуба Панасовича Автюховича. Не один раз в опасные переделки попадал и Сергей Голиков.
…Катя неторопливо сняла с себя мокрое белье, надела сухое, подошла к зеркалу и замерла, продолжая думать о Сергее.
Нет, она не отступится от него, что бы ни случилось. Она будет неотлучно находиться рядом с ним. Только бы он захотел этого. Годы идут. Ей уже скоро исполнится двадцать пять лет. Ее одногодки давно имеют семьи. Чем она хуже других? Ну и что же, что у него такая беспокойная работа?
«Ах, Сережа, Сережа, ты даже не представляешь, как я люблю тебя! Будет все хорошо!»
Отовсюду, куда бы она ни посмотрела, на нее глядели влюбленные, такие родные голиковские глаза. Сергей властно завладел всем ее существом, и она радовалась этому неожиданному плену, радовалась, как школьница, получившая пятерку по любимому предмету.
За дверями раздалось тяжелое шарканье отцовских ног. Он даже летом, в самые жаркие дни не снимал кирзовых сапог: боялся простуды.
— Ты скоро, Катерина?
— Сейчас.
— Поторапливайся.
—' Ужинай без меня. Я не хочу есть.
— Ты не хочешь, мы хотим.
«Кто это «мы»? Кого он имеет в виду? Может быть…»— Она не произнесла того, что готово было сорваться с языка. Страх, парализовавший ее во дворе, появился снова, и тут же все померкло вокруг. Сергей со своей любовью ушел куда-то далеко-далеко. Около нее уже находился другой человек. Тот, что однажды, как аор, проник в ее жизнь и отнял все, что было для нее дорого и свято…
— Где он, папа?
Катя выбежала из спальни, присела на корточки перед отцом, взглянула в его глубокие, такие же, как у нее, синие-синие глаза.
— У тебя в кабинете.
Да, это был он, ее прежний муж, Анатолий Депринцев. Он почти не изменился. Те же прямые, гладко зачёсанные назад рыжеватые волосы, тот же раздвоенный длинный подбородок, тот же с горбинкой острый нос, те же трусливые глаза, даже те же брюки и рубашка. Словно ничего не произошло. Словно не было двух с половиной лет, прожитых без него в Янгишахаре.
— Что же ты остановилась, Катюша? — нерешительно сказал Анатолий, закрывая книгу, которую держал в руках.
— Любуюсь тобой, — недобро усмехнулась Катя.
Он нервно передернул плечами, достал из кармана
папиросы и спички, но не закурил, а снова раскрыл книгу и положил ее на диван.
— Не сердись.
— Зачем ты приехал?
— К тебе.
— Ты мне не нужен.
— Катенька, — Анатолий шагнул к ней и попытался обнять. — Ну не сердись, дорогая… Я виноват… Теперь это все позади. Давай все обсудим. Тебе тоже, наверно, надоело жить одной. Я все время только и думал о тебе. Во-от…
— Не о Пушкашевской?
— С ней у меня ничего общего не было. Влип по глупости… Поверь, я столько перенес. Мне так не хватало тебя, твоей любви, всего, что ты сделала для меня, пока мы были вместе. Не сердись, пожалуйста! Ты такая злая, будто я совершил преступление.
— Подлый ты, Анатолий. Был и остался подлым.
— Катя1
— Это все, что я мо. гу сказать.
Она вышла из кабинета. В ее голове перемешалось все: счастье, которое еще никогда не глядело на нее такими удивительно ясными глазами, и горе, явившееся нежданно-негаданно. Она кусала обескровленные губы и, глядя в окно, бессознательно водила пальцем по мокрому стеклу.
— Доченька!
— Чего, папа?
Иван Никифорович, должно быть, давно стоял около нее. У него был виноватый взгляд, в руках поблескивали граненые рюмки. Она посмотрела на стол — увидела только горлышки не раскупоренных бутылок.
— Зачем это?
— Неудобно… Анатолий…
— Ах, Анатолий!
Удивительно, почему еще минуту назад ее терзали какие-то сомнения? Разве она, как только узнала о приезде Анатолия, не решила, что делать? У нее сразу же созрел план — она обо всем собиралась рассказать Сергею. Он хороший человек. Его не придется убеждать — он поймет все.
— Ну вы тут гуляйте, а я пойду. Пить вы мастера…
— Катерина! — неуверенно позвал Иван Никифорович.
— До свидания, — хлопнула Катя дверью.
Старик тяжело поднялся к подошел к открытому окну, около которого только что стояла дочь. В горле у него запершило, и он тут же возвратился на место, с трудом сдерживая появившиеся на глазах слезы.
ВЕЧЕРОМ В ПАРКЕ
1
Городской парк сверкал бесчисленными разноцветными огнями. У входа, под аркой, алело широкое полотнище с традиционным приветствием: «Добро пожаловать!»
Два репродуктора, установленные с обоих концов полотнища, дрожали от резкой, надрывающей душу музыки — директор парка любил джаз.
Слева от входа, вдоль широкой аллеи, рядами тянулись синие, зеленые, красные постройки — здесь размещались кинолекторий, шахматная секция, бильярдная, читальня. Справа, окруженный высокими тополями, стоял ресторан.
Летний кинотеатр и эстрада находились в глубине парка. Танцплощадка была расположена посередине, около тира и двух киосков, в которых продавали то пиво, то прохладительные напитки, то мороженое.