На участке неспокойно
Шрифт:
— Жизни нет, Сергей Борисович. — заголосила она снова. — Куда мне податься от него? К кому, скажите, обратиться за помощью? Я женщина беззащитная. У меня никого нету…
— Что он с вами сделал?
— Не видите разве? У меня все руки в синяках. Деньги отбирал. Что же это получается? Как я буду жить дальше? Он обязательно что-нибудь сделает со мной!
Расталкивая собравшихся, к участковому подошел Мороз.
— Слезы? Кому это нужно? — посмотрев на Сару Исааковну, удивленно произнес он и обратился к Го< ликову — Товарищ участковый, вы сейчас посадите
— Ага, появился! Держите его! Держите! — закричала лотошница.
— Я никуда не убегал, сидел рядом с порядочным человеком, — Жан указал на деда у весов. — Мы разговаривали с ним о возможности жизни на других планетах. В частности, нас интересовал вопрос, могут ли на Марсе существовать животные с такими красными щеками и такими толстыми бедрами, — кивнул он в сторону лотошницы. — Кстати, мой собеседник считает, что подобные существа водятся только на нашей грешной земле… Старина, подойдите сюда и подтвердите свою гипотезу нашим уважаемым слушателям!
В толпе захохотали.
Сара Исааковна завыла истошно, схватившись руками за голову:
— Хулиган! Пьяница!
Голиков не верил ей, не раз уже она вводила его в заблуждение.
— Чего говорить бесполезно, — подошедший старик явно подражал голосу своего юного собеседника. — У страха глаза велики. Женщина, ежели испужается, беды не оберешься. Наговорит семь верст до небес и все лесом… Жинка у меня такая была, прости меня грешного… Он, конечно, сказал что-то Саре Исааковне, потому как она принародно обозвала его всякими недозволенными словами. Я так считаю, сынок, — обратился он к участковому, — судить надобно ее, чтобы другие не нарушали спокойствия… На Марсе, конечно, таких существов не водится. Мне Мороз очень даже хорошо описал этот самый… Марс.
Лучше бы старик молчал — сидел бы около своих весов и взвешивал янгишахарцев. Сара Исааковна призвала на помощь весь свой талант и дала старику такую характеристику, что его немедленно надо было отправить в психиатрическую больницу. Но к своему ужасу она заметила, что окружающие приняли сторону Мороза.
— Забери ты ее, Сергей Борисович, — посоветовал кто-то из толпы.
— Знаю я ее, — поддержал другой. — Она всегда чем-нибудь не довольна. Я покупал сегодня у нее мороженое — на две копейки обсчитала. Когда же сказал ей об этом, так она как только не обзывала меня — и жуликом, и крохобором, и еще черт его знает кем… Сделайте милость, товарищ участковый, избавьте нас от нее!
Дело приобретало неожиданный оборот — Сара Исааковна поняла это и переменила тактику. Улыбаясь во весь свой большой красный рот, она сказала, что пошутила над Морозом: ей хотелось, чтобы он обратил на нее внимание…
— Тьфу ты, проклятая баба! — зло сплюнул весовщик.
Мороз безразлично проговорил:
— Миф какой-то
— Товарищ Розенфельд, придите завтра к одиннадцати часам в отдел милиции… Ты тоже, — отвернувшись от лотошницы, бросил участковый уполномоченный Морозу.
Сара Исааковна недовольно повела широкими плечами и что-то быстро проговорила про себя. Жан Мороз развернул брошюру и зашагал медленно по улице. Провожая его взглядом, на театральной площади, у небольшого фонтана, напоминающего коробочку хлопка, старший лейтенант увидел Катю Мезенцеву. Она шла в его
19
2*
сторону, задумчиво глядя под ноги Слегка декольтированное платье плотно обтягивало ее стройную фигуру, и Катя выглядела совсем юной.
У Сергея учащенно забилось сердце.
КАТЯ МЕЗЕНЦЕВА
1
Увидев Сергея, Катя остановилась, подняла голову и застыла, не спуская с него радостных глаз:
— Ты?
— Я.
— Гуляешь? То есть, прости…
— Ты с работы, из больницы? — пожал Сергей протянутую руку.
— Да.
— Устала?
— Что ты! Я готова отдежурить еще две смены!
— Устала, вижу! — повторил Сергей. Ему хотелось подольше побыть с ней, и он растягивал время, еще не зная, о чем будет говорить.
— Ничего ты не видишь, милый Сережа! — Катя по-детски оттопырила нижнюю губу.
— Вижу!
— Не видишь! — закрутила она головой. Ей тоже было хорошо с ним. Правда, она стеснялась его милицейской формы. Он больше нравился ей, когда на нем был штатский костюм. — Сегодня в парке новая кинокомедия. Пойдем?
— Катя, ты же знаешь…
— Молчу, молчу! Ты не можешь, у тебя нет свободного времени. Тебе надо ловить преступников. — Катя легонько дотронулась до его руки и с укором взглянула ему в глаза. — На участке же есть дружинники, Сережа!
Голиков поправил планшет:
— Уговорила!
— Ты, оказывается, совсем ручной! Нет, тебе лучше уйти из милиции… Молчу, молчу, — опять оттопырила она нижнюю губу. — Ты любишь свою работу. У тебя оперативный талант… Слышала, слышала! До вечера.
— Я тебя провожу.
Катя.
— Не надо. Еще подумают, что ты меня арестовал, — в уголках ее глаз засверкали веселые огоньки.
С запада надвигались плотные грозовые облака. Дул жаркий июльский ветер. Он трепал листья молодых деревьев, окружавших фонтан. Над театром в просвете облаков поднималась полная луна. Около нее дрожали слабые звездочки.
Разговаривая, Голиков и Мезенцева пересекли площадь и, немного пройдя по главной улице, свернули в узкий, еле освещенный переулок.
— Сережа, какая здесь прелесть! — воскликнула
— Да, — согласился он.
Одинаковые одноэтажные домики переулка, отгороженные от дороги густыми деревьями и неширокими звонкими арыками, ровно уходили вдаль, к ярко озаренным корпусам хлопкоочистительного завода. Казалось, они боялись наступающей темноты и спешили туда, зажигая в окнах один за другим разноцветные огни — красные, голубые, желтые…
— Катя!
— Что Сережа?
— Ты не видела Абдуллу Зияева?
— Что-нибудь случилось?