На узкой тропе(Повесть)
Шрифт:
— Зовут меня Роман Пак.
— Ого! Очень приятно, товарищ Роман Пак! — Саитбаев снова заулыбался широкой добродушной улыбкой. — Тогда уж давай по порядку, Роман, — сказал и раздавил в пепельнице дымившийся окурок.
Роман подсел к столу и вытянул ногу, боясь ее потревожить. Но что надо рассказывать по порядку — он пока не совсем ясно представлял и поэтому смущенно поглядывал то на высокого чубатого парня, то на свои давно не мытые, пропахшие ослиным потом руки.
Саитбаев пришел ему на помощь.
— Ну и как же ты узнал, что этот метеор-ишак — частная собственность тех самых людей?
— А я сам был у них.
— В гостях?
— Нет. Случайно, — вздохнул Роман. — Ногу повредил. В общем…
Роману хотелось во что бы то ни стало обойти начало своего приключения. Зачем говорить о Саидке? Он только запутает все дело. Лучше умолчать.
— В общем, в тугаях был и повредил ногу. Зашиб немножко. Потом нашел развалюху, землянку такую… Меня туда один мальчишка привел. Хорошо устроился в развалюхе, прилег, чтобы нога немножко поджила. А тут, оказывается, волосатые люди… базар устроили. И главного видел. Только он не как все — без волос. Зовут его Мадарип-ишан. И еще я кое-что про него знаю.
— А где в это время находился мальчишка? — перебил Саитбаев.
— Он… Он еще днем убежал, чтобы ребятам нашим сказать. Ну, знаете, чтобы они выручили…
— Хм, выручили? — усмехнулся Саитбаев. — Интересно. Чтобы тебя выручили. Так?
— Ага.
— Но ведь выручают тех, кому угрожает какая-нибудь опасность. А тебе… Насколько я понял, за тобой не гнались. И в «развалюху» тебя никто не сажал. Верно?
— Правильно, — сконфуженно промолвил Роман.
— Ну, ладно, — опять закурил Саитбаев. — А мальчишка — его Саидкой зовут, так, кажется?
— Как вы угадали?
— Какой бы из меня был оперуполномоченный, если бы не умел угадывать. Сам подумай!
— Правильно, Саидкой его зовут… Но не стал я его ждать. Долго сильно. Потом, придет или не придет — тоже вопрос, — продолжал он не так уж бойко. — Возле развалюхи ишаки паслись. Ихние. Подкрался я к серому — и на него! Сперва я тихонько ехал, чтобы не услышали они. А уже потом — вовсю…
— Все хорошо, Роман. — Саитбаев вытянул под столом ноги. — Очень увлекательно ты рассказываешь. Молодец. Как в кино, правда? А что ты от меня хочешь услышать?
— Что? Я теперь знаю, где они… Пойдемте, сведу вас туда, сами увидите. А потом… делайте с ними что хотите… Зачем они старую жизнь к нам тянут? Зачем людям головы забивают всякими глупостями? Да еще избивают!
— О-о! Правильно! Хорошо ты, братец, разбираешься в этих делах. Толково разбираешься!.. А тебя они не тронули, кстати? — прищурился Саитбаев. — Или ты что-то скрываешь от меня?
Роман, насупившись, отрицательно замотал головой.
— Ну вот, видишь, тебя они не тронули… Значит, можно будет подумать и насчет твоего приглашения побывать у ишанов… Ты-то сам пошел бы еще туда?
— Конечно! — чуть не вскочил с табуретки Роман. — Я же знаю, что вам нужны смелые ребята. Знаю! «Подвиг разведчика» видел несколько раз. Я хочу таким же быть!
— «Подвиг разведчика»? — переспросил Саитбаев, с интересом глядя на мальчугана, и подошел к нему. — Вот и хорошо, что ты хочешь быть таким, значит — будешь. И приключения будут. И что-нибудь другое… А насчет твоего рассказа я тебе вот что скажу… Не горячись, разведчику горячиться строго запрещается. Терпение и выдержка. И будет порядок. Можешь поверить мне. Ходить к ним пока не надо. Делать там нечего… Понял?
— Немножко понял, — сопя, ответил Роман.
— Вот и хорошо, — похлопал его по плечу Саитбаев и, улыбнувшись, спросил: — Как, домой один доберешься или тебя подвезти? Конечно, не на твоем иноходце — у меня мотоцикл там стоит. А может, в больницу?
— Нет. У меня больше ничего не болит. Дойду. Мне не так далеко, — ответил он и, превозмогая боль в ноге, пошел к двери.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Мадарип-ишан, глядя на свою поредевшую свиту, с трудом скрывал страх и раздражение. Облюбованное место в тугаях пришлось оставить после прихода незваных гостей. Теперь они расположились у родника, с трудом пробивавшегося сквозь камни. Местность эта называлась Рохиб-чашма. Здесь не было деревьев, какие росли в тугаях, не было блаженной прохлады, какая была на старом месте. Здесь были оранжевые холмы, серые, нагоняющие тоску пески да редкий колючий кустарник. У самого ручья зеленым пятном прилип куст тальника, опутанного ежевикой. Поодаль — боярышник, обвязанный красными тряпками — это молитву творили женщины.
Родниковая вода чистая и такая студеная, что, когда пьешь ее, зубы немеют от холода. Когда-то Мадарип-ишан лечил этой водой басмаческие раны и старался внушить своим пациентам, что вода эта из божественного колодца Зем-зем, которым пользовался сам пророк Мухаммед, когда его одолевал недуг. Святая вода исцелит правоверного от любых ран и болезней — твердил он. А когда басмачи сгорали в гангренной горячке, он молитвенно разводил руками и, закатив глаза, говорил: «Так аллаху угодно, правоверные! Не надо роптать, печалиться. Грех!»
…Мадарип-ишан сидел на кошме и задумчиво глядел, как из-под гладкого, точно череп буйвола, камня кудрявой живой струей бил ключ, как кружились в вечном хороводе песчинки. О чем он думал?..
«Годы… ох, эти годы! Они отбирают у человека радость и силу, а взамен дают горе и немощь», — думал Гузархан-хальфа, ближе подсаживаясь к ишану.
— Эх-хе, бедный Рауф-хальфа, сохрани и помилуй его аллах, — .сказал он, вздыхая.
— Не печалься, придет, — молвил Мадарип-ишан, очнувшись от забытья.
— Не придет, ишан-ака, никогда не придет к нам Рауф-хальфа, — продолжал Гузархан. — Своими глазами видел, как горячо он молился и призывал на помощь аллаха. Не помогло.
Ишан поднял на хальфу тяжелый, холодный взгляд.
— Да, да, он пошел с ними и понес с собой петуха. Он не оставил его…
Гузархан зачерпнул тюбетейкой воды из ключа и долго пил короткими, обжигающими глотками. Напившись, напялил на голову мокрую тюбетейку и крякнул.
— Все видел, — продолжал он, устремив суровый взгляд на Муслима-дивону, самозабвенно дравшего ногтями голову. — Там был Тургунбай с мальчишками. Они бы никогда не догадались прийти на болото, если бы даже внушил им такую мысль сам дьявол. С ними был Алихан-хальфа и… С-саидка, — последнее слово он прокричал, будто ему перехватило горло. — Они привели в наш дом тех, кого нам совсем не нужно.